Храбрость покинула Эвана. Он не посмел спросить, зачем доктор приглашал Эвана к себе, если он не любит детей и очень занят работой.
— Хлеб доешь в саду! — распорядилась миссис Маллиган, выпихивая его из кухни.
Эван помялся у выхода, не решаясь ступить в отвратительные дебри, начинавшиеся сразу за порогом.
— Иди давай, у меня и без тебя работы полно!
Эван пожал плечами и, ссутулившись, поплелся в сад, всем своим видом давая понять, как ему не хочется этого делать.
Сначала он лениво покормил крошками воробьев, потом обнаружил муравейник и долго наблюдал за снующими туда-сюда насекомыми, ставя им на пути различные препятствия. Вдоволь наплескавшись под жестяным умывальником, Эван стал прокладывать себе дорогу к каким-то полуразрушенным постройкам, но случайно потревожил осиное гнездо и вынужден был спасаться бегством. В кухонном окне Эван увидел решительное лицо миссис Маллиган, которая свирепо оттирала что-то в раковине.
Эван обогнул дом, вышел в сад перед фасадом и тут же попал в тень огромного дерева, которое, в отличие от остальных, не было ни чахлым, ни кривым, ни полусгнившим. Это был какой-то вид клена с изящно вырезанными листьями, широкими, словно ладони.
Справедливости ради следует отметить, что Эван вовсе не собирался лезть на это дерево. По крайней мере, сначала. Сперва он просто раскачивался на одной из нижних веток, но вскоре обнаружил, что может закинуть ноги на следующую. Он так и сделал и, подтянувшись, уселся на нее верхом. Отсюда оказалось рукой подать до следующей ветки — и так далее. Карабкаясь, Эван раздвигал листву и заглядывал в многочисленные окошки большого дома.
На нижнем, цокольном этаже вся мебель оказалась очень темной и старой, на каминных полках были расставлены маленькие вазочки-свечи с фитилями для зажигания. Но еще интереснее оказались фотографии. В каждой комнате, на каждой стене висели рамочки с фотографиями одного и того же мальчика, наверное, ровесника Эвана. Мальчик открыто и самоуверенно улыбался. Некоторые фотографии были официальными портретами, но чаше всего попадались просто любительские снимки, на которых мальчик был запечатлен то с собакой, то с пони, то в окружении разного количества восхищенных взрослых. В некоторых комнатах все портреты были украшены черной ленточкой.
Эван взобрался еще выше. Многие комнаты на первом этаже были совершенно пустыми, с выгоревшими и отслоившимися от стен обоями. Именно поэтому, когда Эван заметил занавески в сводчатом окне над самым портиком, в нем пробудилось любопытство, и он осторожно пополз по ветке на разведку.