Ночь была длинной, бесконечной. Откуда-то доносился приглушенный стон раненого. Л Бектемир ничего не слышал, ничего не чувствовал.
Аскар-Палван, положив голову на его колени, задремал. Что ж, пусть отдыхает солдат. А Бектемир думает о девушке Кларе Прониной. Хорошо бы послать ей письмо. Конечно, он попросят кого-нибудь из русских товарищей написать.
Только все слова должны быть его, Бектемира.
Думает, с чего бы начать. Ищет красивые, звучные слова. А что, если написать ей так:
"Фархад, увидев в таинственном зеркале Ширин, влюбляется. Отправившись в ее страну, он рушит там горы и проводит воду. Дерется с врагом, вторгшимся со своей армией в ее страну. Я увидел вашу красоту в вашем письме…"
Подкрадывается рассвет — бледный, облачный. Над деревьями стелется туман, окутывая голые ветки. Влажный и холодный воздух пронизывает уставшее тело до самых костей.
Бектемир зевнул, погладил затекшие ноги. Вспомнил золотые зори рассвета в родном краю. Но они казались какой-то яркой мечтой и неповторимым, далеким сном.
Солдаты сидели в пыльной одежде, грязные. Некоторые лениво жевали хлеб.
Как обычно по утрам, началась перестрелка.
Когда молоденькая медсестра, полная, постоянно улыбающаяся, перевязывала рану Бектемиру, появился Дубов.
Он ущипнул девушку за нос, потянул за ухо. Девушка недовольно поморщилась.
Дубов засмеялся, шевеля усами.
— Все, что осталось от человека — усы, — съязвила сестра.
— Ну-ну, сестричка, — Дубов примиряюще поднял руку, — не обижайся.
Девушка передернула плечами и ушла.
— Надо с шуткой жить, — сказал Дубов Бектемиру. Кровь живее по жилам течет. Шутка на фронте — большое дело. А не то тоска съест.
Бектемир в знак согласия молча кивнул головой.
— А у "немцев совсем плохо дело, — продолжал Дубов. — На всех кишат вши. Вот недавно я одного видел. Офицера. Он, пьяный, заблудился ночью. Старик один привел его прямо в штаб. Восхищаюсь я нашими старинами! Выросли в трудах и лишениях, а чудеса могут творить. В сердцах огонь у них горит.
Дубов с восхищением доказывал преимущество старого поколения перед молодым.
— А что молодежь? Им бы обниматься с милыми под кустами. Вот и вся забота.
Бектемир хотел возразить товарищу, но Дубов горячо продолжал:
— Жаль, уходят старики. Земля зовет их. Но они уходят со спокойной душой. Счастье для молодых расцветает на земле. Нечего о молодых беспокоиться. — Дубов вдруг тряхнул головой: — Да что это я отвлекся! Так вот. Немецкий офицер, как бешеная собака, чешется. С волос, бороды, одежды вши сыплются… Тьфу!
— Значит, целый базар вшей, — определил Бектемир. — Пусть им еще хуже будет! Кто звал их в эти места? Жили хорошо, богато. Нет же, явились. Пусть потомство их пропадет!