— Я тебе когда-нибудь все сама расскажу…
— Не надо, не буду слушать,
— Родной мой…
— Я тебя всю съем.
— И Нинка осиротеет.
— Я ее усыновлю и женюсь на другой.
— Родной мой…
Господи, за что мне такое счастье!
Настоящей, шумной свадьбы с гостями, с криками «горько» у нас не было — я убедила Колю никого не приглашать.
Когда мы пришли из загса, на столе красовался большой торт, стояла бутылка вина. Екатерина Павловна приготовила вкусный обед. Мы все сели за стол, даже Нинку на ее высоком стуле придвинули поближе. Она с удивлением рассматривала нового зеленого попугая из пластмассы.
Попугай упал на стол, и Нинка засмеялась. Коля сказал:
— Когда она смеется — она вылитая ты…
Мне до этого тоже говорили, что Нина вся в меня. А я не верила и со страхом думала: «А вдруг она в него?..» Колины слова меня очень обрадовали, и я заулыбалась:
— Она у меня красавица!..
Коля засмеялся и, потрепав Нину по тугой розовой щеке, подтрунил надо мной:
— Знаешь, Нинка, а наша мать скромностью не больна…
Мне удивительно хорошо стало от этих слов. А потом мы удрали с Колей в Кузьминки.
Комнатку в Кузьминках мы еще не сменили. Екатерина Павловна называет ее «дачей». Она и впрямь словно дача. Мы с Колей иногда скрываемся там, чтобы не мешать Екатерине Павловне. Но нам обещали помочь, скоро у нас будут две комнаты. После всего, что я пережила, моя теперешняя жизнь кажется мне раем. У меня есть все: муж, настоящий мой друг, моя Нинка, работа.
Сначала я хотела опять на Второй часовой, а потом не рискнула и пошла продавщицей в часовой магазин — пришлось немного подучиться. Новая профессия мне нравится. Когда-то я думала, что быть продавцом совсем неинтересно: стой целый день за прилавком, получай чеки, выдавай товар — и все. Но это далеко не все. Настоящий продавец часов должен знать все наши советские марки, а их немало; обязан уметь квалифицированно и бережно обращаться с часами, а самое главное, уметь обращаться с покупателями, они ведь все разные, или, как говорит наш директор Анна Павловна, все «разных систем».
В часах главное не корпус, не оболочка, а «машина», как говорим мы, часовых дел мастера. Как и в человеке — главное, что у него внутри, в душе, в сердце.
Сначала я в покупателях разбиралась плохо, совсем не «чувствовала» их. А сейчас я отлично знаю, кто и зачем зашел в магазин. Вот этот пожилой, с большим кадыком и тонкой длинной шеей зашел просто так — он, по всей вероятности, пенсионер и гуляет по магазинам. Но ои и не докучает, ни о чем не спрашивает — молча рассматривает товар и уходит. Зашла парочка — ему иод шестьдесят, ей нет и тридцати. Это «верняк», он купит дамские часики, обязательно золотые. Она немного смущается и все посматривает на дверь — не появился бы знакомый. Так и есть — купил, старается застегнуть цепочку — куда там: пальцы, словно мыши, все заросли шерстью. Без очков не видит, а хорохорится.