— Ты попадешь под подозрение в совершении убийства, — продолжал отец.
Митч онемел. Ведь речь шла о друзьях его родителей. Дети Квентина и Натана были его лучшими друзьями. Он с нетерпением ожидал того времени, когда Квентин Рейнолдс станет его тестем. Он даже мечтал о том, что с Квентином у него сложатся тесные дружеские отношения, которые он так и не смог наладить с собственным отцом. Митч был уверен, что эти люди любят его так же сильно, как и своих собственных детей. Их предательство проложило на его сердце кровоточащую борозду, разделившую его жизнь на до и после.
— Понимаешь, Митч, — покосился на него отец, — в этой истории твое слово будет против слова шерифа и врача.
— Но ты судья!
— А также твой отец, что означает, что мне тоже никто не поверит.
— Они твои друзья!
Отец молчал.
— Папа, почему они это делают? Они же меня знают!
Когда судья заговорил, его голос звучал так холодно и отчужденно, что Митч изумленно уставился на отца.
— Я думаю, Митч, они уже не уверены в том, что так уж хорошо тебя знают.
Митч откинул голову на спинку сиденья. Слова отца потрясли его до глубины души. Неужели он подозревает его в совершении ужасного преступления? Неужели отец верит этим людям, а не собственному сыну?
— Папа, ты ведь знаешь, что я говорю правду?
— Сначала мы увезем тебя отсюда, а потом узнаем правду.
— Что ты хочешь этим сказать? — Митч был в таком отчаянии, что его голос сорвался на крик. — Я рассказал тебе правду!
— Не ори. Я всего лишь говорю, что мы еще не все знаем.
Тут он был прав. И все же отец так это произнес… Митч не мог понять, почудилось ли ему в его голосе и на его лице сомнение или оно там действительно промелькнуло. Возможно, именно так чувствует себя в суде человек, которого обвиняют в чем-то ужасном, чего он не делал. Возможно, в этот момент ему тоже кажется, что жизнь внезапно вышла из-под контроля и понеслась под откос?
— Куда мы едем? — угрюмо поинтересовался он.
— Первым делом нам надо выбраться на дорогу. А потом поедем в Чикаго, где будем жить, пока не устроим тебя в колледж.
— Что?
Митч смотрел на отца застывшим от ужаса взглядом.
Только что отец сообщил ему, что он не вернется в свою школу и в свой класс. Он не поступит в Канзасский университет вместе со своими друзьями. Его увозили туда, где никто не мог обвинить его в том, чего он не делал.
Он был так растерян, что полностью утратил способность рассуждать логически. Но одна мысль ударила его по сердцу гораздо больнее, чем все остальное, больнее даже, чем то, что он увидел ночью. «Я позвоню Эбби из отеля», — думал он поначалу, но теперь понял, что не только не сможет ей позвонить, — скорее всего, он уже никогда ее не увидит.