— Вам помочь? — окликнул ее Митч.
— Нет, — задыхаясь, отозвалась она, — я справлюсь сама.
«Не справишься», — подумал Митч, увидев, что она выпустила ручку дверцы только для того, чтобы покачнуться и поспешно схватиться за нее снова. На вид ей не было и тридцати. Митч дал бы ей лет двадцать пять, не больше.
На голове у нее был печально известный шарф — неизменный атрибут раковых больных, перенесших химиотерапию. С бледного лица смотрели огромные темные глаза, во взгляде которых он прочел одновременно испуг и решимость.
— Нам по пути, — сказал Митч, глядя на натянувшиеся, как струны, и дрожащие от напряжения мышцы ее рук. — Берите меня под руку. Я отведу вас туда, куда вам надо.
— Спасибо, но я действительно лучше сама.
Она сделала шаг. Нет, скорее она попыталась его сделать, но тут же споткнулась и вынуждена была снова ухватиться за опору. Митч видел, что она на грани слез. На этот раз, когда он протянул руку, она не стала спорить, а схватилась за нее, как за спасательный круг.
— Я думала… — извиняющимся тоном начала она.
— Я знаю, — улыбнулся Митч. — Я тоже упрямый.
Это вызвало на ее лице едва заметную улыбку, а ее напряженный взгляд немного потеплел.
Она была такой легкой, что он почти не ощущал ее руки на своем локте. Он повел было ее от фургона, но понял, что из этого ничего не получится. Она едва переставляла ноги.
— Вам туда обязательно надо? — спросил он.
— Обязательно. Обязательно.
— Хорошо. Тогда вот что мы сделаем. Я вас понесу.
Ее глаза стали еще больше.
— О нет, вы надорветесь!
— Сомневаюсь, — улыбнулся Митч.
Он наклонился и осторожно поднял ее, подхватив одной рукой под колени, а второй под спину. Она не сопротивлялась.
— Все в порядке? — на всякий случай уточнил он.
Она прикусила нижнюю губу и кивнула.
— Хорошо. В таком случае покажите мне, куда идти.
Девушка подняла руку и указала на старомодный памятник из розового гранита. Митч ногой захлопнул дверцу фургона и отнес ее туда, куда она показывала.
— Опустите меня на траву, — попросила она.
— Поставить на ноги? — с сомнением спросил он.
— Нет, — прошептала она, — так, чтобы я могла сесть.
Митч присел на корточки и осторожно опустил ее на землю. Она приподнялась, опираясь на руки, напомнив ему худенькую женщину на знаменитой картине «Мир Кристины» Эндрю Уайета.
— Давайте я помогу вам облокотиться на памятник, — предложил он.
Девушку это предложение, похоже, шокировало, но затем она, видимо, поняла: чтобы сидеть прямо, ей и в самом деле понадобится опора. Она кивнула, и Митч снова поднял ее и усадил рядом с монолитом, к которому она тут же прислонилась.