), которые демократические полисы устанавливали ранее для того, чтобы облегчить простонародью доступ к политическим и судебным должностям. В самом деле, зачем государству брать на себя эти существенные расходы, когда частные лица располагают достаточными средствами, чтобы посвятить себя общественной службе? Эволюция была особенно ощутима в Афинах, где демократия в IV веке до н. э. создала целую
систему вознаграждений для поощрения граждан к участию в работе государственных органов. Отмена этих
misthoi рассматривалась теоретиками политической мысли как выражение недоверия демократии и тенденция к установлению консервативного режима. Вряд ли это ощущалось средними афинянами. Они видели неизменность институтов. Полис по-прежнему управлялся Советом, представлявшим традиционные филы, число которых увеличилось за счет создания нескольких новых фил — Антигонидов, Деметриадов, Птолемаидов и Атталидов, но эти уступки (иногда временные) переменам в международной политике не меняли в корне функционирование системы, введенной в свое время Клисфеном. Магистраты сохраняли свои древние номенклатуру и полномочия с незначительными изменениями, как, например, разделение между стратегами обязанностей, которые прежде исполнялись ими по принципу взаимозаменяемости. Но в конечном счете эти постепенные изменения были почти незаметны и практически не мешали гражданину Афин чувствовать себя наследником своих великих предков.
Конечно, он ощущал, что его родина больше не имеет политического и военного могущества, которое она потеряла в битве при Херонее, затем в Ламиакской войне и, наконец, в Хремонидовой войне. Но тем не менее она сохранила свой престиж очага культуры и интеллектуального центра греческого мира, о чем свидетельствует амфиктионийский декрет 125 года до н. э.: в нем амфиктионийцы объявляли, что «народ Афин оказался у истоков величайших благодеяний, обретенных человечеством; это он вывел человечество из дикости к цивилизации», познакомив другие народы с эливсинскими мистериями, показавшими им великую ценность мирных отношений и взаимного доверия; народ Афин передал им также хорошие законы, продиктованные богами, и принципы воспитания; он принес процветание Греции, распространив сельскохозяйственную науку — дар Деметры; он первым учредил драматические состязания в честь Диониса. Все эти мысли были почерпнуты амфиктионийской коллегией, в которой Афины, однако, занимали лишь 24-е место, из литературной традиции аттических ораторов, в особенности Исократа, который патетически излагал их в своих панегириках. Обращение к ним в среде, где политическое влияние Афин сделалось ничтожным, свидетельствует о стойкости мифа, тщательно поддерживаемого самими афинянами, согласно которому их отечество было лоном для Греции, моделью, которой другим полисам следовало подражать. Нет ничего удивительного, что в следующем веке, в эпоху Цезаря, то же развитие темы встречается у Диодора Сицилийского (XIII, 26–27), который вкладывает эти мысли в уста сиракузянина, пытающегося, впрочем безуспешно, побудить сограждан обойтись без излишней жестокости с афинянами, плененными после их сокрушительного поражения под Сиракузами: здесь мы имеем дело с риторическим общим местом,