Однако потом, разбирая детали сражения, Бегемант вспомнил, как противник нанес последний удар — смешной, слабый и странный одновременно. Он просто кинул часть себя, часть своей души — так, как бросает защищающийся ребенок тряпичного медвежонка, набитого соломой, в солдата, закованного в панцирь.
Спеша добить врага, дьявол не обратил внимания на этот удар.
Но к его безмерному удивлению, через некоторое время после битвы, когда Дегеррай исчез с астрального плана, оставив свой Осколок беззащитным, внутри самого Бегеманта началось нечто странное.
Воспоминания, чувства и желания жалкого мага возникли там, где им было не место — в рассудке дьявола. Он стал другим. В нем появился изъян, который следовало скрывать от Хаоса и от приближенных демонов.
Это было не страшно — Хаос прощал своим слугам все, если они выполняли его заветы и разрушали упорядоченное.
Страшным оказалось то, что Бегеманту стало неинтересно вести эту войну. Управлять сотнями шаманов и безумцев, вести в бой героя, воскрешать его после смерти и строить планы на захват новых Осколков.
Внутри у дьявола происходили изменения, и он безмерно страдал.
Пока он еще мог выполнять все, что нужно его создателю. Давалось это все тяжелее и тяжелее, и внутри все чаще возникали неведомые ранее чувства — они несли страх и смятение.
На сером камне сидело порождение Хаоса, принесшее смерть целому миру, готовящее на ту же участь еще один кусок тверди, и между ним и гибелью сотен тысяч смертных стояло только все возрастающее безумие.
Айн стоял на балконе Цитадели — отсюда открывался превосходный вид на столицу. На высокие новые дома в три-четыре этажа — вдалеке, за городской стеной, на двухэтажные кварталы с узкими кривыми улочками, с множеством таверн и лавок, постоялых дворов и конюшен, с храмами Владыки Дегеррая и соборами Светлого Владыки — рядом, в центре.
Столько людей, как сейчас, в Жако он видел только раз в жизни — почти шесть лет назад, на коронации императора.
Но тогда все были веселыми, люди смеялись, и пили, и танцевали на площадях. Айну едва исполнилось восемь лет, и он с любопытством рассматривал одежды первосвященника бога Дегеррая и свиты короля Доросомная, чью тогда еще совсем маленькую дочку сосватали ему во время празднеств.
А через полгода после коронации в империи начали происходить странные вещи, начиная с того, что первосвященник Владыки Дегеррая сбежал неведомо куда. «Упадок», — назвал это все отец Айна, первый полководец Империи Десяти Солнц, и слово это с тех пор прозвучало не раз.
Сейчас все выглядело куда печальнее, чем в день коронации, и затянутое свинцовыми тучами небо словно обещало — скоро начнется.