— Этого, Берсеньев, я тебе никогда не забуду, спасибо, родной. — Катя наконец успокоилась, вытащила из-под сиденья приемник и, вставив его в салазки, плавно тронулась с места.
Машину она водила весьма прилично, без суеты, однако напористо, изредка отпуская в адрес лохов ехидные замечания на грани непечатной лексики. Юрий Павлович постепенно начал проникаться к своей новой знакомой неподдельным уважением, смешанным с чисто мужским интересом.
В одном из закоулков Катя машину остановила:
— Если мне не изменяет интуиция, дорогой, здесь ты сможешь свою ностальгию по русской кухне утолить. — Она улыбнулась и начала парковаться.
Надпись у входа в заведение гласила: «Машенька и три богатыря». Один из них, самый главный, встречал посетителей непосредственно за порогом и вследствие своей картонности никакого впечатления не производил. Двух других Савельеву обнаружить так и не удалось, зато в Машеньках недостатка не было, они то и дело сновали с подносами между кухней и облюбованным киллером угловым столиком, пока на том не осталось свободного места. В общем-то, трактирчик оказался совсем неплохой: народу в нем было не много, а в меню, помимо зернистой, кулебяк и маринованных груздей, входили также цыганские песнопения с гитарами, скрипками и переплясами.
Пить Катя отказалась категорически, потому как была за рулем, Савельев же под заливную осетрину, рябчиков в сметане и солянку с икрой не смог отказать себе в графинчике брусничной водки, тем более что закусывать ее пришлось молодыми солеными рыжиками. Наконец, пресытившись таборной романтикой и калорийностью русской кухни, парочка двинулась на выход. Минут через сорок, прогулявшись с автостоянки под проливным дождем, они уже сушили перышки в скромных Катиных хоромах.
— Ну ты как, человек из Амстердама, протрезвел?
Расстегивая на ходу пуговицы ядовито-розового пиджачка, отделанного по воротнику черным, Катя выглянула в окно, фыркнула и, задернув шторы, повернулась. Уловив в ее взгляде неприкрытый призыв, Савельев притянул ее за плечи и произнес нараспев:
— Я снова пьян, родная.
Катя улыбнулась довольно, но тут же отстранилась:
— Не скучай, я в ванную.
Скучать Юрий Павлович отнюдь не собирался. Пока за дверью раздавалось приглушенное журчание воды, он с интересом приступил к изучению интерьера. Обстановочка, прямо скажем, была спартанская, без излишеств: шкаф с небогатым гардеробом, антресоли, ломившиеся от книг, широкий раздвижной диван, напротив него тумба с телевизором и видиком. Журнальный столик у окна был полностью занят компьютером, а в углу, у балконной двери, в высокой керамической кадушке колыхалась раскидистая пальма «Рыбий хвост».