– Так мы и не пьем. – Валя сделала большой глоток пива, откромсала краем пластиковой вилки колечко колбасы. – Вот в восемь ноль одну я сменяюсь, тогда можно и накатить. – И она достала из тумбочки нераспечатанную «Медовую на молоке».
Выпили пива, налили снова. От колбасы Анна отказалась, взамен предложила соленый миндаль, купленный еще на киевском вокзале.
– Ух ты! – одобрила Валя. – Дорогие орешки. А ты ведь сбежала, да? От мужика сбежала? Ну что ты делаешь такие глаза? Я вижу. Некоторые вещи вижу – и всё тут. Потому как тонко чувствую психологию человека. Это у меня от матери, она цыганка наполовину. Как только ты в дверях появилась, смотрю – сумка кожаная, сапоги замшевые, плащ импортный, глаза несчастные. Что тебе делать в нашем городе? Ответ простой…
– Рыбачить на Мертвом Донце, – улыбнулась Анна.
– Ну, тоже вариант. Рыбалка душу лечит. Хороший мужик-то? Ну ладно, ладно…
Анна вспомнила Женькины глаза – непроницаемые, злые, совсем китайские в тот момент, и его крепко сжатые губы. Средневековый воин императорской армии. Бабушкин внук. В тире спортклуба из «вальтера» выбивает десять из десяти, почти не целясь. Утром, едва проснувшись, выглядит как плюшевый мишка и такой же на ощупь. Как это в нем совмещается? Лечил ее. Долечился. Хватит…
– Кто такие «порченые»? – спросила она Валю. – Я тут с одним мальчиком познакомилась из ларька, он говорил про каких-то порченых.
– Это Китька! – разулыбалась Валя. – Хороший пацанчик, да пропадет, наверное. Если отсюда не выберется – сгинет рано или поздно.
– Порченые, – упрямо напомнила Анна.
– А ты не из милиции? – вдруг насторожилась Валя.
– Нет, я врач.
– Может, гинеколог? Нет? Эх, мне бы гинеколога хорошего, да где ж его тут взять. Родить хочу, а все никак… Порченые – это детишки, которых забрали, а потом вернули. Только испортили.
– Как испортили?
– Ну, вот, скажем, беру я у тебя телевизор на время. Возвращаю, а в нем деталек недостает. Лампы там или транзистора. Вот так и дети.
– Кто забрал, Валя?
– Та кто ж его знает… – Она со вздохом порылась в глубоком кармане меховой жилетки и вытащила мятую пачку «Примы». – За грехи наши забрали, а потом вернули, чтобы окончательно добить… Вот ты из Киева, говоришь, а для меня Киев – как на другой планете. Я бы хотела поехать, Лавру посмотреть. Один раз, школьницей, была на экскурсии. Но не поеду.
– Почему?
– Как гири на ногах. Сидим, смерти ждем. День прошел – и слава богу.
* * *
Соля дошивала синий плащ для Лины Инверс, героини, в образе которой Мицке мечтала блеснуть на анимешном косплее в Киеве.