Очнулся я в машине скорой помощи…
Так был совершен первый в СССР прыжок из мертвой петли.
Через два дня я снова занимался своей постоянной работой: прыгал и летал.
18 августа 1933 года, в день авиационного праздника, на станции Сиверская собралось несколько тысяч трудящихся. Празднично разодетые, они приехали из Ленинграда и из Луги, из ближайших сел и деревень.
На аэродроме было очень шумно и весело. Со всех концов неслись песни. Заглушая песенников, пулеметной дробью тарахтели машины.
В этот день я должен был сделать показательный затяжной прыжок, а также продемонстрировать стрельбу из пикирующего самолета.
На краю аэродрома была выложена цель, и я произвел четыре очереди. Затем, когда самолет снова взмыл в воздух, добровольцы, из собравшихся зрителей, ходили осматривать количество пробоин.
Наступило время прыжка. Провожавшие меня до самолета товарищи изощрялись в пожеланиях:
— Смотри, не заглядись на птичку, а то забудешь парашют раскрыть.
— В случае чего, — перекрикивал всех Коля Оленев, — прыгай в воз сена — жив будешь.
Я сел в машину. Летчик включил мотор, и самолет, пробежав по зеленому ковру, взмыл в воздух. Быстро набрал высоту в пятьсот метров, — выше лететь нельзя — мешал сплошной белесый покров, прятавший голубое небо.
Я все же решил лететь затяжным прыжком триста-четыреста метров.
Выбравшись из самолета, я плавно оттолкнулся от борта и сразу же принял удобное для меня положение — головой вниз. Неожиданно мною овладел экспериментаторский зуд. Откинув в сторону одну ногу, я старался запомнить, какое влияние это оказывает на мое падение. То же проделывал я вначале с одной рукой, затем с другой.
Проходит несколько секунд, и меня, точно электрическим током, пронизывает мысль, что, выбросившись на высоте шестисот метров, я лечу со скоростью пятидесяти метров в секунду. Надвигающаяся земля ослепляет глаза обилием света.
Моментально дергаю за вытяжное кольцо. Как раскрылся парашют — точно не помню. Помню только одно — вслед за рывком я почувствовал сильный удар о землю.
Парашют раскрылся от земли настолько близко, что он едва-едва успел погасить скорость моего падения.
Я остался жив благодаря тому, что парашют запутался в молодых березках и тем самым задержал основную силу падения. Если бы не березки, я неминуемо разбился бы.
Как оказалось, увлекшись экспериментом, я раскрыл парашют всего в семидесяти-шестидесяти метрах от земли. Если бы я медлил еще одно мгновение, то березки не спасли бы меня.
Такое позднее раскрытие парашюта было очень эффектным, но ничем не оправданным.