Потихоньку мы достигли положенной высоты. Я вывел самолет на курс и, рассчитав точку сбрасывания, сбавил газ. Самолет, тихо покачиваясь, на очень малой скорости шел вперед, немного проваливаясь. По сигналу руки мой воздушный спутник вылез. Крепко поддерживая его правой рукой, — зажав ручку управления коленями, — я левой рукой продел правую руку парашютиста в резинку вытяжного кольца, обмотав ею кисть.
Когда все приготовления были закончены, я спросил:
— Почему же вы не прыгали раньше?
Ничего не ответив, юноша посмотрел на меня и, увидев мою суровую физиономию и сигнал «прыгай», нерешительно потоптался на крыле, а затем… отделился от самолета.
В момент падения он раскинул ноги и, идя вниз правым боком, дернул вытяжное кольцо. Парашют раскрылся. Все шло нормально.
Несколько времени спустя раскрасневшийся парашютист подошел ко мне и рапортовал:
— Слесарь ленинградского завода «Большевик» Серженко выполнил первый парашютный прыжок.
— Так почему же вы не прыгали раньше? — со смехом повторил я.
— Видите ли, когда вы заговорили со мной спокойно, я забыл о своих неудачных полетах, набрался смелости и отделился от самолета.
Дело объяснялось очень просто. Мой товарищ дважды вывозил Серженко на прыжок, сам проявляя больше нервозности, чем парашютист. Нервозность летчика передавалась парашютисту, и у него нехватало духа совершить прыжок.
К осени Серженко выдержал испытание на инструктора парашютного спорта и имел уже около десяти прыжков.
В тот теплый вечер я руководил парашютными прыжками на одной из полевых площадок. Абсолютный штиль в воздухе делал приземление настолько мягким, что парашютисты приземлялись чуть ли не в самое «Т», в центр площадки. А попасть на «Т», даже при хороших условиях, так же трудно, как стрелку неизменно «лепить» в «яблоко» малой мишени.
Хорошие результаты прыжков так подействовали на одного молодого инструктора парашютного спорта, что он заявил:
— Когда я буду прыгать, то приземлюсь на крышу санитарной автомашины.
Действительно, приземление произошло довольно точно, но все-таки не на крышу «санитарки», а метрах в двадцати от нее.
Летчик Власов, наблюдавший прыжок инструктора, вдруг заявил мне, что такая неточность непростительна, и, если ему разрешат, он опустится точно ко мне на плечи.
— Хорошо, — сказал я. — Ваша очередь через два человека. Приземляйтесь где угодно, хоть на мои плечи, но покажите класс расчета.
Дождавшись своей очереди, Власов полез в кабину самолета, довольно ехидно улыбаясь.
— Смотрите, сдержите свое слово! — сказал я ему на прощание.