— Есть еще девушка, Фелисити, — начал объяснять я. — Наверное, она где–то в Центральном парке. Я шел туда, за ней. Там могут быть еще люди, но я сам никого пока…
Старки перебил меня:
— Зато я видел, мальчик. Я много кого видел. Видел, как замечательные люди выделывали такое… — сказал он, глядя в сторону. — Ты понимаешь, о чем я?
Я кивнул. Наверное, до встречи со мной ему не раз пришлось действовать по приказу, исполнение которого он пока откладывал.
— Скоро… Скоро здесь появятся другие люди, и тогда я ничего не могу гарантировать. Вряд ли тебе понравится то, что начнется с их приходом.
— Почему? Я очень, очень–очень хочу, чтобы пришли люди.
Двенадцать дней я мечтал встретить хоть кого–нибудь…
Старки посмотрел вслед грузовикам, увозившим солдат по никуда не ведущей дороге. Один из сидевших в кабине высунулся через окно и жестом позвал товарища — грузовик как раз сворачивал на перекрестке.
— Отстанем, — выкрикнул ждавший на тротуаре солдат, побежал за грузовиком и, подтянувшись на руках, запрыгнул в кузов.
Старки тоже собрался уходить.
— Кто вы такой? — спросил я.
— Я — никто, — ответил он, перехватив винтовку поперек двумя руками. — А ты… лучше не высовывайся лишний раз. Осталось мало времени.
Мало времени?
— Мало времени до чего?
Он молча развернулся и ушел. Я смотрел вслед удаляющейся спине в белом маскхалате — чем дальше этот человек уходил, тем меньше у меня оставалось надежды.
Я побежал за ним, догнал. Пошел рядом. Старки глянул на меня сверху вниз как на пустое место и не сбавил шаг. С каменным выражением лица он осматривал улицу. Горстке людей — Старки с товарищами — не по силам было повлиять на то, что творилось в городе, поэтому они просто делали задуманное, не обращая внимания на такую мелочь, как мое появление.
— Не бросайте меня здесь! Возьмите с собой! — я схватил Старки за рукав и закивал головой в сторону удаляющихся грузовиков. — Здесь тысячи этих зараженных…
— Им недолго осталось. Они слабеют и болеют от холода, голода, от ран. Человек не может жить на одной воде…
— Вы не понимаете! — перебил я его. — Не понимаете! Есть другие, они…
— Я все видел, мальчик, — отрезал он, застегивая ворот — резкий порыв ветра бросил нам в лицо колючий снег. — Все зараженные делятся на две группы, да? Ты об этом хотел сказать. Я видел и тех, которые убивают ради крови, и тех, кому все равно, чем утолять жажду. И тем и другим нужно непрерывно пить: у них патологическая жажда психологического происхождения — полидипсия. Они не могут не пить. Только вот я одного не пойму, почему одно состояние получило два разных проявления…