От «надо что-то делать» я занял очередь к бармену и, заполучив мутную смесь под названием «коктейль», мы вышли на улицу, так как у стойки места вообще не подразумевалось.
В кафе стоял базарный гвалт — народ орал в надежде перекричать музыку. На беглый взгляд, девицы все были уже надежно пришвартованы, но молодежный полумрак скрывал дальние столики.
— Ладно. Моя очередь, — сказал Минька, — когда содержимое стаканов наконец перекочевало в наши желудки.
Он нацепил свои дымчатые «хамелеоны», встал в очередь, и когда подошел его черед, показал три пальца, спросил «морженое», причем с диким акцентом, после чего стал тыкать пальцем в бутылки из которых приготовлялся «коктейль» и мешая дико исковерканные русские слова и тарабарщину, отдаленно похожую на нечто чешско-польско-венгеро-словацкое заставил бармена, в нарушение всех правил заведения, налить доверху три стакана коньяка. Пока обалделый Лёлик с отрешённым и важным видом принимал поднос, Минька несколько раз ткнул себя в грудь и сказал, выпучив глаза:
— Юго. Словия.
— Югославия, — обрадовано пояснил бармену, стоящий за Минькой в очереди парень. — Из Югославии он.
— Йес! Да, братко! — повернулся к догадливому Минька, обнажив все свои тридцать три зуба, и когда бармен протянул ему калькулятор с получившейся суммой, выгреб ворох купюр из кармана и доверчиво протянул жестом ничего не понимающего человека. Бармен аккуратно выбрал бумажки и сдал сдачу до копейки, что здесь в общем-то тоже не было принято — отдыхать ты приехал или из-за гривенника скалдырничать?
Лёлик стоял с подносом, как грач на помойке. Минька стоял рядом и победно щерился. Я демонстративно достал пачку «Палмела», в которой были обыкновенные «ТУ-134» и закурил.
Дело было вечером, делать было нечего.
Бармен же, прихватив с собой кого-то из зала, вышел на улицу, а вернулись они уже с зеленой пляжной скамейкой, затащили ее в зал, без всяких, потеснив соседей, тут же из-за стойки принесли небольшой складной столик, накрыли полосатой скатертью и зачем-то поставили солонку.
Бармен показал на столик рукой и сказал на иностранном языке:
— Просимо.
— Дзенькуе, — поблагодарил также на иностранном Минька и мы уселись отхлёбывать коньяк из граненых стаканов.
Народ некоторое время недоуменно смотрел на нашу компанию, но мы тихо дымили якобы «Палмелом», невозмутимо отхлебывая коньяк из стаканов, и интерес к нам быстро угас.
Всё бы ничего, но объясняться можно было только знаками — мощная колонка, что висела прямо над нашей головой, лупцевала сумасшедшими децибелами по барабанным перепонкам. И похожи мы были на тех самых рыб, которые не выдержали грохота концерта роллингов где-то во Франции и повыпрыгивали из пруда к едреней фене.