«Колхозники» не только мазались медом сами. В мёде были столы, скамейки, посуда, лежаки в парилке, простыни, унитаз, короче — всё.
Мёд был везде. Всё было в меду.
Но и это было еще не всё.
На полу лежал слой яичной скорлупы, раздавленных огурцов и недоеденных пирогов, квашенной капусты и битого стекла, тушенки и зеленого лука.
Пол был липкий от меда и грязных башмаков.
Не лучше было и в парилке.
«Уроды!» неизменно в голос причитала Шура.
Так и прилипло.
После «колхозников» баню до обеда не сдавали. На уборку уходило втрое больше времени, чем обычно.
— Ты с ними что ли хватанул? — спросил Степа.
— Чего хватанул? — подозрительно отозвался Славка.
— Сладкой водочки.
— Это у меня зубной эликсир. Мост еще не притерся. Полоскать приходиться.
— Гунде расскажи.
— А Наиль знает, что я зубами занимаюсь.
Через полчаса совместных поисков деньги нашлись в керосиновой лампе.
— В милицию надо работать идти, — похвалил Степа. — Или вспомнил?
— А я и не забывал, — буркнул Славка. — Я проверить хотел.
— Чего проверить?
Славка не ответил, быстро оделся и поспешил на автобус.
* * *
Время было дефицитное. Соль, мыло, сахар, носки… Дефицит не исчезал, а ходил волнами. Сегодня есть, завтра нет. А послезавтра — снова здорово.
С сахаром схема была такая: подсолнечное масло обменивалось на кругляк, лес меняли на пищевую жесть, пищевая жесть шла в Прибалтику, прибалтийские консервы в обмен на пищевую жесть везли на Украину, а украинский сахар Трофимыч развозил прямо по магазинам, сразу получая наличные.
Бухгалтер и кассир не успевали пересчитывать захватанные купюры. Толстые денежные пачки перевязывали тоненькими цветными резинками и складывали в пустые мешки из-под сахара.
Сахар сменила тушенка с военных складов, тушенку — соленья и маринады, маринованные помидоры — трикотаж из Эстонии, трикотаж — электрокабель, кабель — телефонные аппараты, телефонные аппараты — канализационные люки….
Вот тогда-то Трофимыча стали звать Генералом.
Он поменял квартиру, ездил на новенькой иномарке. Рестораны, женщины, пышные застолья хоть и стали частью жизни, но азарт не убавили. Трофимыч читал бюллетень Торгово-Промышленной палаты, выписывал газеты по экономике и бизнесу, нанял юриста, купил место на товарной бирже.
Цены выросли, дефицит постепенно сдулся, народ наелся, магазины стали плохо расплачиваться. Денег в обороте не хватало. В банке с кредитом тянули. Не отказывали, но и не давали. Нужен был свой человек, который знает «кому», «как» и «сколько».
Весна выдалась ранней. Трофимыч заключил договор с закарпатским еще совхозом и пригнал фуру черешни. Часть черешни уже «поплыла», но он и ее сдал на «плодово-выгодный» комбинат, который выпускал и повидло, и джем, и бормотуху из местных яблок.