— Возраст… Самое простое — всё на него списывать, — прикрыв глаза, пробормотала мама. — Это не возраст. Должно быть, это начало.
— Начало?
— Ну, да. Начало конца.
— Конца?
— Да. Однажды ты перестала быть той маленькой Кэй, глядь — уже совсем другой человек. Вот тебе и конец.
— В самом деле? Все так серьезно? — рассмеялась я. Мама тоже засмеялась:
— Не так-то просто взрослеть. Да, совсем не легко. Ты и сейчас постоянством не отличаешься.
Придя к согласию, мы опять рассмеялись.
— Тебе хочется чаще прикасаться к Момо, ведь так? — тихо спросила мама. — Но ты же понимаешь, что человеку не легко позволить другому прикасаться к себе, — продолжила она.
Не веря своим ушам, я удивленно уставилась на маму. Её лицо было совершенно спокойным.
— Даже собственный ребенок? Ребенок, в котором течет моя кровь, ребенок, которого я родила в муках? — выпалила я.
— Ну же, Кэй. Ты же сама еще ребенок, — опять засмеялась она. — Что с тобой случилось? Когда-то давно со мной ты была такой же.
В мягком звучании её голоса почувствовалась натянутая нотка. Должно быть, когда-то я тоже причиняла ей боль.
— Будешь анчоусы? Я их сварила с морской капустой в соевом соусе. Тебе с твоим давлением немножко можно, я думаю. Давай с чаем поедим, — начала болтать я, стараясь скорее вернуться в обычную жизнь. Здесь, в Токио, эта обычная жизнь царила везде. В ней можно было спрятаться. В Манадзуру же не было ничего.
— О, ну что ж, с удовольствием попробую, — вслед за мной очень буднично отозвалась мама, и мы вдвоем, словно выполняя определенную формальность, стали вместе потягивать чай.
Сумерки еще не совсем сгустились в ночь. В полумраке, выхваченном из окрестной тьмы светом редких фонарей, меня ждал Сэйдзи.
— Сэйдзи! — воскликнула я и кинулась к нему на грудь.
— Что случилось? — опешил он.
— Хотела увидеть тебя.
— Сегодня я слышу прямые ответы?
— Я всегда говорю прямо.
— Ну да, я и забыл, — промолвил он, проведя кончиками пальцев по моему подбородку. Этой ночью моё тело жаждало Сэйдзи. Его кожа, запах, движения, настроение — всё это было мне необходимо сегодня.
— Давай сделаем это до ужина, пойдем, — всей своей ладонью обхватив руку Сэйдзи, взмолилась я. Тело покрылось потом. Хотя на улице было прохладно. Хурма уже налилась цветом.
— Можно сорвать? — спросила Момо у мамы.
— Еще рано. К тому же, эта хурма хоть и спелая, иногда сильно вяжет. Помнишь, как-то давным-давно Юкино-тян откусила кусочек и сразу выплюнула, — ответила мама.
Не расплетая рук, мы с Сэйдзи зашли в гостиницу и сняли номер. В лифте я приникла к его губам.