Она была права: Эрик очень надеялся, что увидит свою ворону. Больше всего ему хотелось, чтобы Рулле опустился и ненадолго сел на телегу. Тогда бы он знал наверняка, что Рулле еще помнит о нем. Но из сотен птиц, паривших в небе, ни одна не обратила внимания на их воз, медленно катившийся по улице.
Когда Оскар Лундберг крикнул «Стой!» и притормозил у деревянной скамейки, Эрик подбежал к нему:
— Мы скоро придем?
Лундберг покопался рукой в вещах на телеге и выудил новую бутылочку «Пилзнера».
— Ну-у, полпути мы прошли, — ответил он. — А ты уже устал?
Эрик взглянул на воз. Нет, он не устал, но ему очень хотелось бы ехать на телеге. Лундберг сделал несколько глотков и сказал, что воз и так тяжелый. Придется Эрику идти пешком, но пока они вполне могут немного отдохнуть. Лундберг сел и похлопал рукой по скамейке рядом с собой.
— Садись.
Эрик видел, что мама нервно вздохнула, но все равно сел. Лундберг обнял его за плечи.
— И когда мы теперь с тобой увидимся?
Он хлебнул из бутылки и продолжил:
— Надеюсь, твой папа скоро вернется, — а он вернется, вот увидишь, и тогда мы приедем и заберем тебя.
Лундберг взял большой палец Эрика и прижал к своему.
— Решено. И пусть этот задавака с пуговицами говорит что хочет, мне на него плевать.
Мама подошла к ним и забрала у Оскара бутылку. Видно было, что ее терпение кончилось.
— Ну все, Оскар, хватит болтать чепуху и хватит пить. Она вылила пиво в канаву и схватила его за руку.
— Ты обещал нам помочь, так что давай, за дело. Лундберг медленно встал, прокашлялся и на шатких ногах подошел к телеге.
— Не волнуйся, Тура, — сказал он. — Я свое слово сдержу.
И, прежде чем двинуться дальше, показал большой палец.
— Клянусь своим корявым пальцем.
Дальше они шли молча. В воздухе что-то изменилось, чувствовалось, что где-то поблизости пристань и большая река. Эрик бежал вприпрыжку, иногда он забегал далеко вперед и заглядывал за угол. Он хотел первым увидеть дядю Карла и его лодку.
* * *
Маячник Нурдстен прибыл к причалу Шепсбрун заблаговременно и пришвартовался. Он нашел место, где от воды на пристань поднимался железный трап. Нурдстен остался доволен, решив, что так Туре будет проще спуститься в лодку. Но прошло много времени, а он все стоял, глядя на порт. Обгоняя груженые телеги, запряженные крепкими лошадьми, прогремел трамвай.
Одетые по-летнему взрослые и дети, размахивая сумками, с радостными возгласами спешили к пароходикам, отходящим в шхеры. Кричали портовые рабочие, грузившие тяжелые мешки в вагоны. Все это оживление и звуки были чужды жизни на маяке, и Нурдстен в очередной раз убедился, что жизнь в городе не для него.