Два месяца они не виделись. До Германа лишь доходили слухи о том, что Асю видели живой и здоровой. Она таки улизнула в наколдованные мирки, и ее больше не караулили. В душе установилась относительная гармония. Время истекало, он это чувствовал. Теперь нужно было заниматься самым важным — тем, что долго откладывалось, но не из-за лени, а из-за необходимости накопить как можно больше информации. Герман усадил весь свой экипаж за учебники, а сам начал искать причины и закономерности совмещения порталов.
Идея не была праздной. Островитяне облюбовали себе миры по интересам, и «случайные» сквозняки никого не устраивали, в том числе самого Германа. Какой-то собственный интерес в мирках начал появляться даже у девочек, а для них хотелось сделать приятный сюрприз.
Работа предстояла грандиозная, и он, погрузившись в нее, забыл обо всем. Ну, почти. Были моменты, когда его рассуждения заходили в тупик, в очередной гипотезе образовывалась дыра, и в эту дыру лезли воспоминания, от которых он коченел. Раненая девочка на процедурном столе. Совершенное тело маленькой женщины, в тот момент абсолютно беспомощное. Снаружи. А под обманчивой оболочкой — идеальный механизм для выживания, наверное, в любых условиях… Неведомой рукой заброшенный в мир людей, где нашлось более изощренное оружие, от которого защиты нет. И это оружие — не только то, что разит огненными стрелами. Это оружие — в его, Германа, руках, и он уже использовал его против нее. Когда он это понял, то поддался порыву выяснить всю степень своей вины и сделал то, чего, наверное, потом стыдился бы… Если бы не считал, что имеет на это право, поскольку он и она — одно целое. Ей нужна защита.
Вот и все. От этой мысли наступал очередной тупик. Зато предыдущий оказывался уже пройденным. Пока он думал об Асе, его тренированный ум незаметно продолжал свою работу, уже интуитивно, исследования мирков сдвигались с мертвой точки и направлялись по более перспективному пути.
Иногда приходили парни и просили доступным языком объяснить какую-нибудь тему из естественнонаучных дисциплин. Герман объяснял, гениально упрощая, и это наталкивало его на еще более интересные мысли. Так дело и продвигалось.
Он составлял макет субпространства, в котором перемещались наколдованные мирки, отслеживая «орбиту» каждого, для чего постоянно просматривал реестры, в которых никто, кроме него, ничего бы не понял. Его внимание привлек мирок, который открывался неделю назад. Кто в него проник? Герман знал, кто, просто чувствовал. Он соскучился.