Как всегда, у Германа, когда чувства зашли в тупик, начал активно работать разум.
— Что за мутация? — спросил он, и в его голосе промелькнула интонация азартного игрока.
— Не знаю. Что-то с кровью, выработкой гормонов и действием ферментов.
— Так! Кровь у нее абсолютно ненормальная, это видно просто под микроскопом. Я был вынужден спрятать образцы от Тима и Сереги. Значит, у Дениса кровь такая же? Почему же? Посмотреть бы его через диагност…
— Это вряд ли. Добровольно он тебе не дастся. Не забывай, в определенном смысле вы враги. И приказать ему, как с отчетами, я не смогу. Начни с ее братьев.
— Уже начал. Осмотрел Диму при подозрении на перелом ребра. Ничего общего. Ни одного гена. Они даже не дальние родственники, хотя считаются близнецами.
— Как такое может быть?
— Ну… наверное, что-то могла бы объяснить их мама, но сомневаюсь, что мне следует спрашивать ее об этом.
— Ты не думаешь, что Асе самой нужно знать о своих аномалиях?
Герман в раздумье оперся затылком о стенку пещеры. Стало ясно, что этот вопрос звучит для него не впервые.
— И как ей сказать? Братья и без того умудрились внушить ей комплекс неполноценности, и эту новость она воспримет, как ее подтверждение. Тем более, что, если говорить все до конца, она действительно в одном моменте неполноценна…
Сверлящий взгляд Капитана-Командора заставил продолжить. Герман через силу объяснил:
— В ее организме не предусмотрен аппарат воспроизводства. То есть, он какой-то незаконченный. Не думай, я не считаю, что это хоть сколько-то важно, но у женщин бывает на этом зацикленность… Ей, кажется, нравятся дети.
Раздались шаги, и в проеме входа в коридор остановился Тим. Его лицо было достаточно красноречивым.
— И долго еще вы напару собирались в этом вариться? — спросил он, медленно переведя тяжелый взгляд с Германа на Капитана-Командора.
— Ты давно там стоишь? — оторопело поинтересовался Герман. Слава богу, что это Тим, к необходимости посвящения которого он и сам уже склонялся. Не Толя и не Сашка.
— Начиная с фразы «Ася видит во сне твоих братьев». После этого меня парализовало, и я не мог сдвинуться с места. И хорошо, так как оказалось, что ваши тайны мадридского двора касаются двоих небезразличных мне людей.
Тим говорил четко, с нескрываемой злостью. Он выступал против Капитана-Командора со всеми возможными последствиями, но при этом интуитивно чувствовал необходимость своего вмешательства. Концентрация таинственного превысила допустимые пределы. Капитан-Командор промолчал. Он тоже считал, что Тим, с его способностью понимать и оправдывать, а также стремлением решать задачи ко всеобщему благу, пришел вовремя.