А он, упрямый, молчит.
Мы едем еще минут пятнадцать, но парк все не кончается.
Если, конечно, можно назвать парком тенистую аллею в диком лесу. Может, мы уже вообще давно за пределами парка? От этой мысли на сердце веет холодком. Я время от времени озираюсь по сторонам. Нет, если бы не регулярное вмешательство человека, эта аллея очень быстро бы заросла и… Во всяком случае никакого ограждения мы еще не видели.
А еще на меня действует спокойствие Саши.
Останавливаем лошадей на одной из чудесных полян. Соскочив на землю (о! наконец-то!), набрасываем поводья на какой-то куст. Слышим, чуть в стороне шумит ручей. В траве стрекочут кузнечики. Если закрыть глаза, то можно легко представить себя где-нибудь под Петербургом. Я и правда закрываю глаза. Журчит ручей, безумствуют кузнечики в траве. Вокруг меня дачный поселок, огороды. Тетушка пропалывает клубнику, прорежает петрушку и укроп… Но вот тучка набегает на небо. Мне на лицо падает тень.
Иллюзия рассыпается.
Я знаю, что это его тень…
И губы его, такие мягкие, нежные губы, припадают к моим. И руки его меня подхватывают и кружат. Я боюсь сначала, что мы упадем, но потом расслабляюсь и полностью доверяюсь Саше. Он такой сильный! Он не упадет…
Мое внимание переключается на поцелуй. Он пахнет цветами. Здесь, в этой стране, все пахнет цветами. И Сашино дыхание тоже. И сами мы становимся, как два цветка. Переплетаются вдруг наши стебли. Наши символы — женский и мужской — соединяются. Земля такая теплая, прогретая солнцем. Цикады, кажется, поют в самое ухо. Труженик-шмель садится на цветок; а цветок весь раскрыт ему навстречу, он будто жаждет шмеля, жаждет деятельности его, направленной на созидание…
Ах! Белое солнце слепит меня. Я не вижу ничего вокруг. Но догадываюсь, что платье мое, розовое в крапинку, такое легкое, такое воздушное, сейчас — как тот цветок. Мой шмель очень нежен. Он перецелует каждый лепесток, прежде чем поделится пыльцой…
И вот я раскрыта, и вот я — не тайна. Но теперь я — блаженство. Я земля, я трава, я нектар, я — любовь… Он до боли сжимает мне плечи. Господи! Какая это приятная боль! Еще минуту назад мы были два мотылька в кроне древа мироздания. И вот я уже ветвь этого древа. Нет, я уже крона. Я — целое древо, цветущее любовью. Я — космос, я — вселенная! О, я великая воронка, засасывающая в себя целые миры. Чего-то не хватает? Всего лишь крика торжества. Но вот и он! Мы торжествуем оба!
Потом слушаем тишину…
Откуда ни возьмись налетает ветер. Но мы, расслабленные, лежим в траве и вдыхаем запах друг друга. Что-то нежное, как крыло бабочки, падает мне на лицо, щекочет ресницы.