— Поторговалась — дешевле взяла.
Она приглядывается ко мне:
— Что это с тобой, Аленка? Прямо фурия! И с тряпкой. Уборку делаешь, что ли? Но я только вчера пол мыла.
— Нет, ничего, — спохватываюсь я. — Все нормально. Чай на кухне пролила.
Тетушка оглядывает меня критически:
— Растрепанная какая-то…
Я перед зеркалом поправляю челку, приглаживаю прядь, торчащую над ухом. Надо успокоиться, а то сейчас искрить начну.
Тетя проходит на кухню.
— Откуда цветы?
— Какие цветы? — тяну время.
— Что, с утра Константин приходил?
Я не успеваю ответить, ибо в этот момент опять раздается звонок. У меня над головой. Причем — продолжительный звонок, настойчивый.
«Ну когда же этому придет конец! Неужели ему не ясно, что номер не пройдет? Что я лучше останусь одинокой? Или он уже слов не понимает! Цветы носит? Я сейчас верну ему цветы. Швырну к ногам!»
Свирепой тигрицей следую на кухню, решительно закусываю нижнюю губу, хватаю со стола цветы.
Звонок раздается опять.
«Звонишь? Звони, звони!.. Сейчас дозвонишься! Сейчас, я уже иду!.. Я тебе эти цветочки — в физиономию!..»
Возбужденно пришептывая что-то бранное, я открываю наконец замки, распахиваю дверь…
… и едва не вскрикиваю.
Передо мной стоит Саша. С цветком. С розой. На длинной-длинной ножке.
Я прямо чувствую, как становятся круглыми от изумления мои глаза:
— Вы?
— Я, — он просто пожимает плечами и улыбается.
Он так улыбается, что мне хочется зажмуриться. Его улыбка — свет.
Саша оглядывается. Он, кажется, не может понять моего изумления; он думает: может, у него за спиной стоит еще кто-то…
Говорит тихо:
— Да, это я. Почему бы и нет? — глаза его вдруг полнятся восхищением. — Какая вы сегодня!
— Какая? — пугаюсь я.
— Красивая. Красивее, чем вчера…
И он протягивает мне розу.
В правой руке у меня букет, которым я только что помахивала, будто веником. Принимаю розу левой. Забывшись, прижимаю цветок к груди. Роза укалывает мне сердце.
Кто-то дышит в затылок. Я совсем забыла про тетю.
— Кто там, Алена? — выглядывает она у меня из-за плеча.
Увидев Сашу, тетушка тихо ахает — совсем тихо. Ее аханье слышу только я. Оно меня впечатляет. А тетушку впечатляет Саша.
Он легонько кивает ей, лучезарный.
С моей тетушкой творится невообразимое. Она на минуту теряет дар речи. Она сейчас, кажется, сделает книксен. Но, слава богу, до книксена не доходит!
Тетя Оля переводит взгляд на меня. Смотрит укоризненно и наконец молвит:
— Что же ты не приглашаешь молодого человека?
— Да, действительно! — спохватываюсь я. — Простите! Я просто потрясена… вашей розой!
Отступив шаг назад, я приглашаю Сашу. А сама думаю: «Не дай Бог сейчас явится этот сумасшедший, который целую ночь думал. Что тогда будет?»