Я сейчас злая… Гнев захлестывает меня. Так и подмывает сказать Вере, что я в гробу видела Любашиного блудоглазого кандидата. Но если я скажу так, то мало что будет отличать меня от Любаши… Почему-то с некоторых пор я не могу позволить себе такой роскоши — доверяться одной, самой прямой извилине и ударять правдой-маткой в лоб, будто молотом. Я уже имела возможность убедиться и на своем опыте, и на опыте своих подруг, что такая тактика ни к чему хорошему не приводит. Никогда ни про кого не надо говорить дурно. Каждый сам заявит о себе, не замедлит. И еще я имела счастье усвоить в своих литературных мытарствах одно важное правило: тебе тревожно — смейся, тебе больно — смейся, ты умираешь уже — смейся…
И я, сжав трубку до побеления пальцев, как можно натуральней смеюсь:
— Верочка! Милочка! Ты же видела Сашу…
— Да, видела.
— Вот сама и суди: зачем мне чей-то кандидат?
— Да, ты права! — соглашается через минуту Вера. — Здесь что-то не так. Не увязывается что-то… Я ведь и кандидата видела… — подруга задумчиво хмыкает. — Впрочем, очень похоже на Любку! Ты же знаешь, она только снаружи красивая. А внутри… Лучше не заглядывать!
— Чужая душа — потемки, — к месту вставляю я.
— Это для тебя она, может, потемки — Любкина душа. А мы-то уж ее высветили за столько лет, — очень невесело смеется Вера.
И кладет трубку.
Я загибаю палец:
— Раз…
Смотрю на телефон, долго смотрю, прямо-таки гипнотизирую его.
— Что ж ты не разрываешься, любезный?
Он и правда звонит.
— Два, — говорю я и беру трубку.
Это Константин (все-таки слышу его на голодный желудок!).
— Алена, ты? — голос его напряжен.
— Я.
— Значит, так, Алена! У нас с тобой, увы, ничего не сложится, потому что я уезжаю.
«Потому что он уезжает, — отмечаю я, — у нас ничего, слава Богу, не сложится».
Навязчивая муха вьется вокруг меня. Я отмахиваюсь и едва не роняю со столика телефон.
— Счастливого пути!
— Ах так! — отчего-то свирепеет на другом конце провода Константин.
— А ты думал, я буду тебя отговаривать: не уезжай, Костя? Не уезжай, ты мой голубчик?
— Не надо меня уговаривать! — фыркает Константин. — Все уже решено! Я еду в Вышний Волочок, буду писать серию очерков… про железную дорогу и про старинные каналы… Вот так!
Он бросает трубку. Может позволить себе.
— Не джентльмен…
Смотрю на телефон и говорю:
— Три.
Жду. Долго жду. Но телефон молчит.
«Где же ты, Саша?»
Не звонит телефон. Тогда я иду на кухню. Так вкусно, так зазывно пахнет каша.
— Что там? — спрашивает тетя.
— Константин. Он дает мне отставку, — улыбаюсь я, — говорит — увы!
Тетя качает головой:
— Не тот это человек! Не спеши сбрасывать со счетов. Завтра же позвонит опять.