- Где ты был? Прошу тебя... - сказала мать Андрею. Она беспрерывно теребила ворот халата пальцами. У нее было худое болезненное лицо, вокруг глаз большие темные круги. Она возлагает на сына все свои надежды и, очевидно, часто говорит ему об этом.
- Служил прекрасным музам. - Андрей направился в ванную комнату мыть руки.
Мать пошла за ним.
- Не надо шутить, Андрюша. Ты у меня один.
- Я не шучу. И я знаю, что я у тебя один. - Андрей пустил в раковину сильную струю воды, так что брызги полетели на пол.
Мать смотрела на него. Молчала. Андрей это чувствовал, что она смотрела. Он устал от этого ее взгляда изо дня в день. Она ждала от него того же, чего он ждет сам от себя. Но лучше бороться за себя, чем ежедневно чувствовать на себе этот взгляд, молчаливый и упорный. Видеть руки, которые беспрерывно теребят ворот халата. Андрей до сих пор даже не знает, что такое для матери музыка - средство к пониманию мира или средство к завоеванию мира. Или она любит музыку, как дорогую вещь, которая случайно оказалась в комнате. Может быть, он сегодня просто несправедлив? К матери, к себе, к соседу, к Рите. И даже к музыке. Ко всем и ко всему.
А на другом конце города в длинной ночной рубашке и в очках стояла на кровати Маша Воложинская и держала на плече скрипку. Волосы, которые рассыпались по плечам, касались скрипки и были с ней одного цвета. Воротник ночной рубашки был поднят, как у вечернего платья, и Маша придерживала его свободной рукой, чтобы был еще выше.
В комнату вошла мать.
- Почему не спишь?
- Как я буду выступать, когда вырасту? В очках и в вечернем платье? Маша все еще не отпускала воротник ночной рубашки. Скрипка лежала у Маши на плече и была до половины прикрыта волосами.
- Вырастешь, и поговорим. Сейчас - спи.
"Я уже выросла", - подумала Маша. Дома этого не замечают.
Она отдала скрипку, легла под одеяло. Мать сняла с нее очки, положила рядом со скрипкой. Никто в семье очков не носил, только одна Маша. С детства.
- Я слышала, вы ссоритесь в школе?
- Из-за Моцарта и Сальери, мама. Сальери отравил Моцарта, ты в это веришь?
- А в это надо верить или не верить?
- Конечно. Как же еще, мама?
- Поэтому деретесь?
- Следующий раз я буду драться, - сказала Маша. - Не испугаюсь!
Мать ничего не ответила. Может быть, она подумала о том, что дочка выросла и произошло это в один день, а именно - сегодня, и без всякого вмешательства родителей. Скрипка, казалось бы, такая неприметная, скромная вещь, а в ней запрятана не только музыка, но и восприятие всей жизни, и уже вполне серьезное и самостоятельное, требующее определенных взглядов, и никто не властен над этим, кроме скрипки. Даже родители.