Мы лежали, запутавшись в простынях. Пот от наших безумных упражнений постепенно высыхал, а дыхание возвращалось в нормальный ритм. Когда я посмотрела на Райана, его глаза были закрыты, а длинные ресницы делали его похожим на ангела. Было почти невозможно сопоставить его с человеком, из-за которого я буду вспоминать этот вечер еще много дней, когда мне придется садиться. Я не могла понять, как это никогда раньше мне не приходило в голову рассматривать расческу в таком ракурсе. Достаточно сказать, что теперь уж я бы не упустила новые возможности.
Кроме того, я уже по-другому относилась к Райану. Когда мы оба спустились со своих адреналиновых высот, наступило некоторое смущение. Райан мягко провел рукой по моей попе, оценивая нанесенный ущерб, и вежливо спросил, сильно ли болит. Я ответила в несколько британском стиле, мол, я в порядке, спасибо. Мы помолчали. Думаю, он чувствовал замешательство от того, что ему понравилось причинять мне боль, – оглядываясь назад, я размышляю, действительно ли Райан открыл себя заново в тот вечер, когда орудовал щеткой для волос.
Он определенно помог заполнить один из пробелов в головоломке, которую я не могла сложить раньше. К тому моменту, когда Райан готовился к возвращению в Штаты, моя задница продолжала интимное знакомство с расческой – и его рукой. Однажды он так увлекся, наказывая меня, что прошелся по моим ягодицам и вставил свой член мне в попу, которая еще не отошла от прежних потрясений. Мы вступили в начальную фазу танца «доминант – рабыня», но никто из нас, по-видимому, не знал, каким будет следующий этап, и не говорил об этом. В последний вечер – перед отъездом Райана – я получила представление о том, каким мог бы стать следующий этап, и даже сейчас – через многие годы, учитывая опыт, который я получила после, – все еще думаю, что у наших отношений был потенциал новых открытий. Это было просто одно из тех событий, которые заканчиваются раньше, чем, возможно, в ретроспективе мне бы этого хотелось.
Прежде чем все закончилось, Райан действительно сделал все, что мог.
* * *
Я не фанат вещей. Для дискотеки по случаю недели первокурсника я откопала старенькие серые брюки и рубашку для нэтбола, а ко всяким костюмированным балам дышала ровно. Вообще-то я стеснялась наряжаться. Мне казалось, я выгляжу смешно, и не нужно большого ума, чтобы понять: если есть ощущение, что ты выглядишь смешно, трудно чувствовать себя сексуальной.
Но корсет – это нечто особенное.
В ту последнюю ночь, сняв туфли и бросив на столик ключи, я направилась в спальню, чтобы подготовиться к прощальному ужину с Райаном, и обнаружила на кровати коробку – одну из тех элегантных и особенных коробок, которые, несмотря на отсутствие этикетки, просто кричат: «Жутко дорогой бутик». Когда я потянула пальцами за край кремовой ленты, пересекающей коробку, Кэтрин уселась на табуретку перед моим туалетным столиком с чашкой чая, ожидая увидеть, что внутри. Райан сказал, что приготовил мне прощальный подарок и не хотел, чтобы я тащила его из ресторана, но я не имела понятия, что это могло быть.