— А потом что?
— Там видно будет. Как говорится — импровизация по ходу развития событий. Важно заинтересовать беднягу Дорта, втянуть в игру.
— Но игру нужно будет еще и выиграть, Клод.
— Да, конечно. Если я проиграю с Дортом, то американцы пошлют меня очень далеко. Ставка велика.
Через несколько дней Робер объявил, что героиня найдена. Идеал, за которым они гонялись по всему Парижу, появился в редакции его журнала в образе новой машинистки.
— Какая еще машинистка! Мне нужна леди, манеры, все такое.
— Она леди, Клод.
— Откуда же вдруг?
— Точно не знаю. Но вот уже два дня как редакцию лихорадит. Никто не работает, все крутятся возле нее, как волчки, вздыхают и судачат в коридорах. Ей лет тридцать пять. Вдова.
— Поехали, представишь.
В огромной, как вокзальный зал ожиданий, редакционной комнате было человек двадцать. Здесь писали, спорили, стучали на машинках, курили, слушали радио, стригли телетайпную ленту — каждый занимался своей работой, не обращая внимания на других.
Клод оглядел всех и сразу узнал ее, хотя она и не сидела за пишущей машинкой, а стояла у распахнутого настежь окна и ему был виден только профиль.
…Темно-коричневые с вишневым отливом волосы собраны в прическу, открывающую длинную шею Нефертити.
Выпуклые губы.
Тонкий прямой нос.
Серый костюм, высокие каблуки.
Когда, наконец, она повернулась и они встретились глазами, то Клод смутился. Глубокий, внимательный взгляд этой женщины, как удар колокола, поднял в нем волну тревоги. Вдруг стало грустно и стыдно. Захотелось уйти, плюнуть на затеянную комедию, на американцев и Дорта и жить по-другому — чисто, открыто и радостно.
Но Робер подталкивал вперед, навстречу женщине.
— Ну, проходи же. Ты, похоже, догадался, которая…
Когда Клод увидел совсем близко неотрывно смотрящие в него внимательные глаза, то потерялся окончательно.
…Большие. Темные. Теплые. Печальные. Вопрошающие. Куда-то уводящие глаза. Она уже разговаривала с ним своими гипнотическими глазами: промелькнувшее любопытство сменила подбадривающая улыбка зрачков.
Робер что-то говорил, но Клод не вникал, а словно завороженный утопал, тонул в ее взгляде.
— Вы тоже журналист? — спросила она, и Клод догадался, что Робер его уже представил.
— Нет, я не журналист, мадам.
— Мадам Перро. Шанталь Перро.
— Я не журналист, мадам Перро. У меня такое впечатление, мадам, что и вы в этом зале тоже, как я, посторонняя. Как будто ошиблись дверью и попали не туда, куда вам надо.
Она засмеялась и длинными пальцами поправила прическу, взглянув на свое отражение в окне.
— Похоже на то.
— Я к вам по делу, мадам Перро.