1959), в которой выделяются когнитивный, аффективный и поведенческий компоненты. Первый компонент мы интерпретируем как
предметную составляющую диспозиции, то есть как отражение (в специфической форме, о которой мы скажем ниже) того объекта или явления действительности, к которому субъект устойчиво «относится». Второй компонент мы интерпретируем как
смысловую составляющую диспозиции, то есть как отражение конкретного смысла этого объекта или явления. Наконец, третий, поведенческий компонент, мы, вслед за М.Фишбейном и А.Айзеном
(Fishbein, Ajzen, 1975), не считаем необходимым приписывать структуре самой диспозиции. По нашему мнению, смысловая диспозиция к какому-либо объекту или явлению допускает достаточно разнообразный, хоть и ограниченный, спектр действий по отношению к нему. Конкретное действие нельзя вывести из одной диспозиции. Оно определяется актуальной установкой, формирующейся на основе диспозиции под влиянием ситуации и с учетом направленности деятельности, задаваемой мотивом. Таким образом, структура собственно смысловой диспозиции включает в себя лишь два основных компонента: предметный и смысловой. Такая структура диспозиции является отражением структуры деятельности, которая образуется этими двумя составляющими (см.
Зинченко, Мунипов, 1976), и обобщенный опыт которой фиксируется в диспозиционной форме.
Смысловые диспозиции выполняют в деятельности смыслообразующую функцию, порождая производные от них личностные смыслы и смысловые установки. Актуальные мотивы являются не единственным источником смысла. Смыслообразование осуществляется также по механизму своеобразной иррадиации отношения: «Друг моего друга – мой друг», «Враг моего друга – мой враг». Источником смысла в этом случае выступают не мотивы, а значимые объекты, отношение к которым укоренено в структуре личности в виде устойчивой смысловой диспозиции [16] . Смыслообразование при этом оказывается никак не связано с контекстом актуальной деятельности. Если в первом случае смысл объекта или явления определяется его «прагматической» значимостью, то во втором – некоторой «предубежденностью» по отношению к нему. Этот механизм смыслообразования, который можно назвать диспозиционным в отличие от первого – мотивационного, довольно отчетливо проявляется в сфере межнациональных отношений, в частности при возникновении и разрастании межнациональных конфликтов. Смысл, который представитель одной нации может иметь в глазах представителя другой, зачастую не только не определяется ролью первого в реализации мотивов второго, но и прямо противоречит этой роли. Смыслообразующим фактором здесь выступает обобщенная смысловая диспозиция по отношению к нации в целом, смысл, которой переносится на отдельного ее представителя. В свою очередь отношение к нации может быть не чем иным, как перенесенным на нацию в целом отношением к конкретным людям – представителям данной нации.