– Алло? Слушаю. Шарль?
– Увы, не Шарль, – невесело усмехнулась Франсуаза Лазар – жена Доминика, пилота эскадрильи, где служил Шарль. – Ну, ты и горазда спать, подруга. Судя по реплике, твой благоверный вчера не звонил?
– Не-ет, – протянула она разочарованно. – И твой не звонил?
– И мой не звонил, – вздохнула Франсуаза. – Странно это как-то. Волноваться будем?
– Подождем, – засмеялась Жаклин, отметив, что смех получился натянутым. – Не позвонили вчера – позвонят сегодня. Или завтра. Они же не в аптеке там торгуют – все-таки армия… – «Пропади она пропадом», – подумала Жаклин. Формально до права выхода на пенсию ее тридцатидвухлетнему избраннику оставалось девять лет, и она уже заранее готовилась нанести удар – чтобы и духу его в армии не было! Пусть в аптекари идет. Или в парикмахеры – они везде нужны. Хотя и понимала в глубине души, что небо для супруга – все. И битва предстоит изнурительная. Но существует же еще и гражданский флот!
– Ну-ну, – со скепсисом вымолвила Франсуаза, – мне бы твою беззаботность. Впервые такое – всегда звонил, а тут вот взял и проигнорировал.
– Да все они такие, – успокоила подругу Жаклин. – Вечно спрячутся, ищи их потом. У тебя у самой-то как дела? Подготовка к ярмарке цветов продвигается?
– О, ты знаешь, да, – возбудилась Франсуаза. – Я уже купила себе такое миленькое платье, в котором буду произносить вступительную речь. Осталось машину отремонтировать, чтобы до Жавю добраться – а то, знаешь, она у меня при повороте не поворачивается. Странное устройство.
Жаклин очень к месту вспомнила, что ее машина тоже странная – задымилась и решительно отказалась ехать. Был бы Шарль, он бы что-нибудь придумал, нашел бы грамотного мастера, а теперь вся надежда на везенье да на пресловутую женскую интуицию. Потрещав минут пять, они простились, и Жаклин оцепеневшим взором уставилась на отражение в зеркале напротив кровати. Раньше она считала это небольшим (простительным) извращением, а в последнее время привыкла, стало нравиться, в минуты занятия сексом с Шарлем она подглядывала в зеркало, и возникало возбуждающее ощущение, будто смотришь не на себя, а на кого-то другого. Одной в постели было грустно. Привыкнуть к этому при живом муже было невозможно. Постоянное ожидание становилось частью натуры. Ночная сорочка во время сна действительно перекрутилась, удивительно, что не задушила. Она расправила ее, потом стащила с себя, уперлась вплотную в зеркало. Вот и молодость прошла. Раньше переживала за прыщи, теперь за морщины. Они уже просматривались в уголках потускневших глаз, веки немного одрябли – пусть никто этого не видел, но она-то это видела! Фигура оставалась в норме, хоть это радовало. В соседней комнате заскрипела детская кроватка, завозился шестилетний ангелок Марсель. Она испуганно схватилась за ночнушку, натянула – как обычно, задом наперед, но тревога оказалась ложной, ангелок не проснулся. Извернувшись, она придала одеянию правильную ориентацию на теле, накинула пеньюар и пошла на кухню варить кофе.