Когда тост подняли: «За Абхазию!», «За Осетию!» — гости начали стрелять. Из пистолетов. Салютовать! Потом они исчезли. А видим, нас окружают. Стрельба ведь… Ну, мы на два дня исчезли. Я уехал в Гудауту: здесь материнский дом, надо свечки в храме поставить, помянуть. Возвращаюсь 9 августа. И чувствуется, что-то не то. Много незнакомых людей в городе. Мы же видим. Местных всегда отличишь.
Грузин, армян, абхазов сразу узнаёшь. По походке, по одёжке. И вот 13 августа наступило. Пришёл я на работу в музей. Сел на лавочку, сижу и думаю: «Руслан, ну что-то не так». Женщина работает у нас, она еврейская грузинка, абхазская жена.
Они всё знали. Она мне: дескать, вы, абхазы, плохо вооружены, вас много не оставят. А я смекаю: «Да хоть босы, но в горы уйдём! И от нас драп будет такой, что дорога станет узкой. И двести тысяч человек не пройдёт». Неспроста она…
— Неспроста, — вздыхали вокруг.
6
— В шесть вечера или часов в семь думаю: «Поеду в Гудауту», — говорил Гожба. — Вышел на трассу, жду, кто подберёт. Автобусы не ходили. Только стал — машина останавливается. Мне: «Мы дальше едем, подбросим». Только я сел, ребята говорят: «Что-то тревожно». Мимо Афона проезжаем. Ребята: «Давай шампанского выпьем!»
— Может, и мы — шампанского? — приоткрыл портфель, из которого виднелось горлышко бутылки, поджарый мужчина с характерным абхазским носом.
У него на поясе висел топорик с закрытым материей лезвием.
— Васька, не мешай!.. — одёрнули его. — Руслан, продолжай.
Мужчина защёлкнул портфель.
Гожба продолжил: — Я помню, до полдвенадцатого, до двенадцати мы сидели. Все разговоры только о войне шли. Ну как в воздухе висит. Приехал домой. Утро. А мы выпили, надо бы с похмелья.
Василий снова приоткрыл портфель.
Руслан вытащил оттуда бутыль, выдернул пробку, понюхал:
— Чего ты пьёшь… Муть грузинскую…
— Какая муть?! — завёлся Василий. — Это с винного завода! Я там работал!
— Вот именно, что работал, — засмеялся Гожба. — Ты скажи, сколько абхазов у вас на заводе?
— Человек двадцать, остальные грузины…
— И я о том же! Я эту бормотуху не пью, — бросил бутыль на газон. Из бутыли полилось вино. И продолжил: — Снова думаю: «Если будет машина, поеду в Сухуми». За день до этого я работал там в архиве. «Поеду в архив. Там немножко осталось». Очень интересные документы копировать нужно было. И — раз! — машина останавливается. Я открываю дверь. Водитель: «Я этого фраера не пойму, — чью-то маму ругает. — Что он затеял, что он хочет?» Я сам водителя не пойму. Восемь часов утра было. А оказывается, танки уже шли.
— Какие танки?! — вырвалось у Наташи.