Нескончаемое городское пространство напоминало индустриальную окраину без людей, и дома там были в виде кубов или призм: приземистые, с низкими затемненными окнами и небольшими, еле различимыми в стене дверями.
Город казался мертвым и абсолютно безлюдным, но стоило мне вглядеться, как я поняла, что на пороге каждого дома стоял человек. Один держал в руках альбом, у другого была палитра и кисти, третий рассыпал по полу карандаши, четвертый развешивал на крыльце рисунки баталий и лошадей, пятый упражнялся в пианинной игре.
У меня пропал аппетит. Любой истощенный физически человек притягивал мой пристальный, изучающий взгляд. Несмотря на то, что я прошла уже несколько тестов, мне не переставало казаться, что я тоже больна.
Словно в ответ на мои мысли, мне приснился очередной сон: небольшая комната и в углу — кровать, покрытая одеялом. Я знала, что под одеялом был он.
Одеяло чуть-чуть колыхалось, как будто человек под ним дышал. Вдруг оно стало абсолютно бездвижным, и я поняла: его больше нет.
Боясь заразиться, родственники вынесли вон постель и одежду и все сожгли.
Даже во сне я поразилась: только что тут был человек и лежало его одеяло, и была застелена такая уютная и теплая постель. И теперь все это выносят из комнаты, как нечто позорное, нечистое, мерзкое.
Как будто стыд существовал в лейкоцитах. Как будто зараженная кровь совершила опасное преступление. Как будто ослабленное тело являлось убийцей.
Позор и преступление лимфы. Грех эритроцитов и грязь белых телец.
Предательство кожных покровов, пропустивших врага!
Тело Света Любви с прячущимся в нем вирусом — возбудителем смерти — больше не было божественным священным сосудом. Как будто изменения в иммунитете превратили человека в греховную тварь.
Мертвого остерегались. Об истинной причине смерти нельзя было говорить.
Как будто вирус, как Библия, нес с собою мораль.
Как будто он атаковал только тех, кто приветствовал зло.
Я была ни менее грешна, ни более чистоплотна.
Я была такой же как он — тем не менее, несмотря на мою беспечность и глупую юность, мне повезло.
У нас были схожие вкусы в искусстве; наши друзья иногда говорили о нас, что мы «соулмэйтс», духовные близнецы.
Моя жизнь без него была скудна и бедна, но судьба надела на меня невидимый презерватив, прозрачный тайный колпак, таким образом сведя шанс зараженья к нулю.
Что, в сущности, подтверждало: она, как и вирус, была абсолютно слепа.
* * *
Свадебные обычаи Персии
Персидскую свадьбу играют в убранном цветами зале.
На полу, «лицом» к восходу солнца, кладут скатерть «Софрех-йе Агхд».