«Выйдет во вторник», — сказала она и добавила: «Извините, мне надо идти».
«А куда же вы едете? Хотя бы возьмите книгу для отзывов из кафе, где он играл!» — попросила Наседка.
Маргарита в этот момент пыталась вспомнить, куда же запропали овуляционные палочки, которые могли определить самый пик, и ответила невпопад:
«Книга, в которой Ербути упоминает, как он выгнал Z.Mannna из-за метедрина и ментальных проблем, у меня уже есть», — а потом, в ответ на повторный вопрос, куда же она так спешит, объяснила:
«Я назначила встречу с кузиной, ведь мать сожгла все фотографии перед отъездом в Америку, две ночи в Ереване сидела на пепелище, устроенном в унитазе, края стульчака даже расплавились и пожелтели, зачем, говорит, вести их с собой, они и так перед глазами стоят».
«Вы про что?» — отшатнулась Наседка.
«У кузины — те же самые предки, и я с ней договорилась, что сделаю сканы, для своих потомков, для Раффи, чтоб знали, кто их породил».
Маргарита взяла за руку Раффи и, перешагивая через футляры от инструментов и спотыкаясь о пустые пивные банки, уехала на зеленом пикапе. Все, казалось, было рассчитано правильно, и цервикальная жидкость, и базальная температура, но зачатия не случалось. Казалось, что за планированием живой жизни скрывалось проклятие; рассудок боролся с никак не объяснявшимся врачами бесплодием и ставил диагноз: магический сглаз.
3
Эту гоночную, длинную, узкую жестяную машину на фотографии она до сих пор могла представить до мельчайших деталей.
Сзади плескалось черно-белое озеро, а на переднем плане стояла шестилетняя Маргарита в совершенно незапомнившемся, незнакомом ей платье, с продолговатым предметом в руках.
Когда они возвращались на дачу с вокзала, по пыльной дороге, она увидела на траве за забором детского сада игрушку и упросила отца спрыгнуть туда и ее взять.
«Только сломанная!» — передавая ей «гонку», сказал легконогий, с воздушными рыжеватыми волосами отец, но она прижала машину к груди.
Дома он помог ей скрепить верхнюю и нижнюю половины машинки резинкой: у жестяного сокровища были толстые, с красными ободами, колеса с рифлеными шинами, и яркожелтые, нарисованные на боках, номера. На пластмассовое сиденье можно было сажать человечков.
Прабабушка глядела на Маргариту светлыми льдинками глаз.
У прадедушки был лапсердак и какой-то колпак. Дедушка стоял, окруженный рабфаком. Бабушка-географичка сидела рядом с классным руководителем Иваном Абрамычем в гимнастерке с медалями, выделявшимся на фоне давно истлевших школьниц в коричневых платьях. Бабушка приглашала Ивана Абрамыча к себе в гости, и он расхваливал ее соления и форшмак, а потом дал рекомендацию в партию. Вот эта рекомендация в партию в семейной памяти и осталась, да еще малосольные огурцы.