Анжела Белаковская, трижды чемпионка США, эмигрировала в Америку из Одессы. Выучив язык, она устроилась в Нью-Йорке преподавать шахматы в школе и зарабатывает гораздо больше своего отца, известного академика-экономиста, оставшегося дома и не пожелавшего разменивать свое доброе научное имя на сомнительные бумажки зеленого цвета. Вскоре у Анжелы появился бойфренд, довольно симпатичный американец. Все развивалось нормально до тех пор, пока он не узнал, что его избранница охотно встречается с мужчинами, хотя и за доской. А ведь на турнирах по швейцарской системе Белаковская попадала в компанию нескольких сот мужчин сразу! Бойфренд был уверен, что если на Анжелу пялятся одновременно столько мужских глаз, то устоять в такой ситуации невозможно. И тогда он потребовал от девушки-гроссмейстера выбросить шахматы из головы. Как нетрудно догадаться, этот разговор был у них последний.
Да, нет повести печальнее на свете, чем повесть об Анжеле и бойфренде.
Быть тренером трудно, но стократ труднее быть тренером шахматистки, ибо никогда невозможно предвидеть, какой сюрприз, верная своей природе, она тебе преподнесет. А каково быть тренером девушки, трепещущего и пытливого создания, только-только вступающего в этот прекрасный и яростный мир шахмат? Мастера изящной словесности — и те призадумались бы в поисках нужных слов. Что же говорить обо мне, который в одном турнире тренировал сразу двух девушек? Тут уж и слова не помогут.
Это случилось в далекие шестидесятые. В ту пору я был многоопытным мудрецом двадцати с лишним лет от роду. Поэтому шахматная федерация с легким сердцем доверила мне два юных существа, лишь недавно получивших право голоса, — Лену Рубцову и Таню Лемачко. Неразлучным подругам и будущим гроссмейстерам предстояло серьезное испытание в первом международном турнире девушек, проходившем во Львове. Елена и Татьяна, две московские студентки, защищали в этом состязании честь столицы, а я в свою очередь защищал честь москвичек.
Дебютные схемы, которые предлагал девушкам их наставник, они подвергали пристрастному обсуждению, но мои житейские рекомендации воспринимали с полным доверием. Стояли теплые летние вечера, и в свободное от игры время Лена и Таня в своих разговорах склонялись к вечной, но все еще не исчерпанной теме. Они говорили о любви, которая, безусловно, ждала их в ближайшем будущем. Разница в возрасте придавала моим суждениям на эту тему особую убедительность. Они анализировались обеими подругами с еще большим вниманием, чем отложенные партии.