— Да, сказал, чтобы она не волновалась, что вы у меня сегодня ночуете.
Петров покрутил головой, типа: — Ну и ну!
* * *
Баня стояла в углу участка отдельным домиком. Оббитая снаружи блокхаусом она симпатично смотрелась среди яблоневых деревьев. Раздевшись в комнате отдыха и завернувшись в простыни, все трое полезли в парилку на верхнюю полку. Раскаленная печь-каменка дышала жаром, от липовых стен шел божественный аромат, жизнь начала окрашиваться в радужные тона. Организм воспринял стоградусную атмосферу с обреченностью жертвы, падающей в жерло вулкана и начал охлаждать себя потоками пота. Истома захлестнула и схлынула, потом снова захлестнула и осталась, размягчая тело и душу, прогоняя суету сует.
— Ладно, пошёл я чай наливать, — Николай выскочил первым, — а вы пока грейтесь.
Чай Иванов наливал из большого самовара, настоящего, медного, кипятившего на липовых щепочках. Чай получался с необыкновенным вкусом и ароматом.
К моменту, когда две ошпаренные тушки вывалились из парилки, столик для чаепития был накрыт.
Петров вытер лицо полотенцем: — Всё, не томи, слушаем внимательно.
Сидоров согласно отхлебнул из литровой чашки с надписью золотом на синем фоне: "ТЕЩА".
Значит, так, — начал Иванов, — вот ты Саня у нас с двумя высшими образованиями, вот ответь мне, ты знаешь, что такое "заикломентивация абрудара"?
Алексей пустил пузыри в тёщину чашку: — Заиб…что?
— Поручик, молчать! — Иванов погрозил ему пальцем, — не подсказывай!
Петров, взявший было со стола большую чашку, крупными буквами утверждавшую, что она собственность свекрови, поставил её опять на стол, взглянул на Иванова, вздохнул и положил в чашку ещё кусочек сахара из гостеприимно разорванного бумажного пакета — кирпича.
— Правильно, не знаешь, — одобрительно покивал Николай, — я это сам придумал. Поэтому начну с самого начала, а вы не перебивайте.
— Я клянусь не перебивать, — Алексей поднял руку в пионерском салюте, — если ты скажешь, какая сволочь меня там покоцала, — и он провёл салютующей рукой по макушке.
— А-а… это просто, — Иванов улыбнулся — не тебя "покоцал", а зарубил твою копию храбрый жолнеж польского корпуса Юзефа Понятовского.
Минутную тишину нарушил Петров: — Так, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Какая копия, какой жолнеж, давай сначала и подробно.
— Я и говорю: не перебивайте, — Иванов подбросил в печку берёзовое полено, — началось всё, наверное, с радиоклуба в нашем городе, помните такой?
Сидоров согласно кивнул: — А как же, ДОСААФ, я там с парашютом прыгал.
Петров хмыкнул: — Это не там бигборд был с Брежневым, у которого левое плечо было больше правого, чтоб все ордена поместились?