Когда, в сумерках, огонь умолк, адъютант стал обходить ближайший участок опушки, но, кроме массы убитых, никого не нашел. Тогда он решил с единственными 4-мя стрелками, которые были с ним, идти к штабу бригады и вынести тело Архангельского. По дороге, в лесу, они встретили еще 8 стрелков, которые отходили с разных мест опушки (были разных рот) и все уверяли, что там живых не осталось, а офицеров уже с утра не было в живых ни одного.
В тылу находился еще один взвод 175-го полка при обозе. И это было все, что осталось от полка, от тысячи человек! Конечно, некоторое число стрелков могло еще бродить в лесу. Но, можно было констатировать факт, что 175-й Батуринский полк перестал существовать… Я сам опросил всех уцелевших людей, и картина гибели полка установилась окончательно. В числе опрошенных, не оказалось ни одного человека 9-й роты и приходилось считать, что эта рота погибла целиком.
Не помню уже теперь подробностей тех ужасов, которые передавали эти немногие счастливцы о гибели своих офицеров и своих рот. Фантазировать же не хочу. Пусть только сухие, но достоверно сохранившиеся в памяти факты свидетельствуют об этом страшном дне Батуринских стрелков.
Но погибших было не вернуть, и следовало подумать о тех, кто еще держался. Конечно, немедленно было донесено в штаб дивизии. Телефон с ним работал исправно.
Командир дивизии принял какие-то экстренные меры к скорейшему подходу подкреплений.
Пока же этот темный лес, полный трагедии, лежал у нас на восточном фланге, брошенным. Можно было думать, что, вслед за уходом последних защитников, опушка леса будет занята германской пехотой. Дальнейшее же углубление в лес, выведет ее на фланг, и тыл нашей бригады, а то так и прямо на штаб дивизии.
Жуткий был вечер…
= 25 августа 1914 г.= Трудный был день. Вечером решили лечь спать. Надо выспаться: Бог знает, что еще предстоит штабу среди ночи и в ближайшие дни!
Я лег на солому у входной двери. Солома пахла гнилью, от двери тянуло сквозняком. Подложил под голову папаху. Наконец заснул тяжелым сном. И снилось мне, что сижу в креслах, в Мариинском театре в Петербурге. Как уютно и чисто! Голубой бархат. Теплый воздух дует со сцены. Аромат хороших духов. Нарядные дамы в ложах… Поднимается занавес. Я сразу узнаю, что идет: это предпоследнее действие оперы "Сказание о граде Китеже и деве Февронии". Вот он — дремучий, страшный лес. Кучами лежат тела убитых. Дева Феврония идет между ними, ищет своего жениха. Вот и он появляется из-за деревьев, в княжеском одеянии. Руки сложены на груди. Вокруг головы неземное сияние. Горло перерезано, кровь льется на грудь… Феврония бросается к нему. Их дуэт начинается ее пронзительным криком: