42
Маруша возвращалась. Маруша летела домой. Ветра ласково подставляли свои плечи, чтобы пронести птичку как можно дальше. Облака превращались в посадочные площадки и пугливо замирали, опасаясь рассеяться до той секунды, когда птичка оставит их пушистую поверхность. Деревья не скупились ни на гусениц, ни на червяков, а болота заботливо раздвигали камыши, выставляя как угощение суетливые стайки мошек и комаров.
Солнце словно приклеилось к земле. Его заслоняли от Маруши то многоэтажки, то аллея пирамидальных тополей, то белый теплоход, медленно плывущий по сумеречной утренней реке, гладь которой отделяли от солнечных лучей черные прибрежные кусты. Четвертая заря грозила обернуться бесконечностью. И не было рядом ни Мудрого Птаха, ни призрачного кота, оставшегося в просторах ночей, опрокинувшихся в прошлое.
Маруша взмывала ввысь, туда, где вездесущие капли превращались в острые льдинки. Но даже в той холодной пустоте солнце смущенно краснело и пряталось за туманный край земли. И Маруша снова скользила вниз, прорывая потоки тепла, струящегося из темных оврагов, колючих, еще не прогретых солнцем лесов, темных пластин полей. На душе плескалось веселье, которому не могли помешать никакие мороки ушедшего в вечность Того, Кто Сидит На Качелях. А в небесах плескалась алая заря. И багровела полусфера светила. Время замерло, время остановилось, словно показывая, что перелет от Вирии до родного переулка не занимает ни секунды.
С каждого дерева, с каждого куста и даже из-под полевых бугорков доносились веселые трели птиц. Птицы не видели Марушу. Птицы не знали про путь, который она проделала. Но, может, они чувствовали, что затерянные в темном дворе качели опустели. А может, они просто радостно щебетали, славя появление Серебряного Птенца.
Переулки вели Марушу домой. Паутина переулков протянулась через весь город и, казалось, через целый мир. А слева уже вскинулись к небу тысячерукие деревья знакомого сквера. Полет перешел в плавное скольжение. Еще немного, и она увидит маму и всех-всех-всех. Еще чуть-чуть и покажутся темные оконца чердака, где ее появления ожидает Серебряный Птенец. А может... А может не Марушу он ждет. А что скажет он, когда узнает, что птицы отказались возвращаться обратно? А что, если в этот миг он отвернется от Маруши? А что, если все птицы отвернутся? А черный ворон с Пятого Переулка разочаровано взмахнет крылом и прокаркает: "Да, надо было лететь самому".
Нет, не могла Маруша взять, да ворваться на чердак. Она успела к четвертой заре, но миссия... Миссия осталась неисполненной. Требовалась небольшая передышка, за которую надо успеть прочистить перышки и привести в порядок мечущиеся в беспокойстве мысли.