— Алексей! — Взвизгнула Аллочка. — Ну ты и сволочь!
Леха выронил вилку. В наступившей абсолютной тишине он отчетливо услышал, как два раза она подпрыгнула на паркете и улеглась.
— Катись обратно к своей сучке! Я сижу, жду тебя здесь, а ты отклеиться от нее не можешь! Пробки на Москве! — Аллочка набрала воздуху побольше, и голос ее подскочил на октаву вверх:
— Какие пробки в Москве в праздники в четыре часа дня! У, старый вонючий импотент! Подонок! И как меня только угораздило с тобой связаться! Чертов извращенец!
Тут у Аллочки перехватило дыхание. Но в тишине ей вдруг снова послышался звонкий шлепок по голому телу, его раскатистое эхо под высоким потолком и издевательское «ха-ха». Она побледнела больше, и голос зазвучал еще громче:
— Думаешь, я не знаю, как тебя зовут девчонки в конторе за глаза? Кобель Солнышко! Подумать только, Кобель Солнышко! Меня от тебя просто тошнит.
Обидно ей было досмерти. Ее, принцессу, этот засранец предпочел какой-то шлюшке. Взял и предпочел. Поэтому Аллочка поливала его всем дерьмом, какое только могла придумать, — чтобы ей было проще от него отказаться. А это все-таки было очень, очень нелегко.
Преодолев шок, Леха понял, что это она всерьез. Под руку ему попалась пластиковая бутылка с лимонадом. Он предпочел бы минералку. Он взял ее за горлышко и налил в почти пустой костиковский высокий стакан. Поставил не глядя бутылку на место — все это не отводя от Аллочки глаз.
Коротким движением выплеснул весь стакан на нее. У Аллочки отвисла челюсть. Глаза раскрылись еще шире. Она смолкла. Леха поднялся, обеими руками взял ее за плечи. Она послушно встала — а может, это он ее приподнял.
Какое-то время в ванной она сосредоточенно смывала тушь. Потом дверь открылась, на пороге стоял и негромко сопел Костик. Из-за его плеча выглядывала Нина Алексеевна. Сидящий на краю ванны Леха щелчком стряхнул пепел с сигареты на пол и вопросительно на них посмотрел.
— Это моя невеста, — сказал наконец он. — Закрой дверь.
Костик размышлял секунд пять. А может, десять:
— Я на кухне. Если что надо будет…
И прикрыл дверь.
— Ты всю стену водой уделал, — всхлипнув, сказала Аллочка. — Ее теперь перекрашивать придется. — Снова всхлипнула.
Зажурчала вода, потом Аллочка разогнулась и принялась внимательно рассматривать свои глаза в зеркале: немного припухли. Ай-яй-яй!
— Аллочка. Я тебя очень люблю. Но как это все понимать, милая?
— Ты сам все знаешь. — Она чувствовала сильную усталость, и ей безумно захотелось вдруг уткнуться в его плечо, уцепиться намертво и долго жаловаться на свою горькую девичью судьбу.