Жиль машинально продолжал вытирать руки, хотя они уже были чистыми, если не считать запекшейся под ногтями крови.
— Может, оно и так, — задумчиво ответил рыцарь.
— Рауль, что случилось?! — Быстро повернувшись, он увидел подъехавшую к топкой низине Клер. Ее ясные глаза расширились от страха.
— Это Пьер де Кастельно, — отрезал Рауль. — Его убили и ограбили. И мы бессильны что-либо предпринять, разве что подогнать телегу из ближайшей деревни, чтобы увезти отсюда мертвых. Не подходи ближе. Тебе не стоит на это смотреть.
Вдалеке над Сен-Жилем приглушенно прогремел гром. Чувствуя себя совершенно подавленным, Рауль вскочил на коня. Клер зашептала слова катарской молитвы: «Избави нас от зла, избави нас от зла, избави нас…»
Ее супруг бросил взгляд на сгущавшиеся в небесах тучи. Налетевший порыв ветра зашевелил рясу на трупе лежащего в густой траве легата. На какое-то мгновение показалось, будто бы он ожил. Рауль сомневался, что одинокий голос его супруги сейчас способен остановить бурю, которая так и так обрушится на головы равно как католиков, так и катаров.
Монфор Лямори, Северная Франция, апрель 1209 г.
Глаза Симона де Монфора заслезились на холодном апрельском ветру, когда он бросил взгляд на темные створки кованых ворот, со скрипом раскрывавшихся перед ним. Позади был тридцатимильный переход от Парижа. Погода стояла отвратительная. Конечно же, он устал, но сейчас Монфор мало обращал внимание на физическое недомогание. Слишком потрясли его известия, которые он привез из столицы. Проскакав на залитый светом факелов двор, он слез с коня. Сонные конюшие повели в стойла измученных лошадей. Сорвав перчатки и отстегнув кирасу, Симон прошел в главную залу замка, с удовольствием ощущая под ногами твердую почву. Телохранитель Жифар, держа сосновый факел, провел господина в женскую половину, находившуюся на втором этаже. Юный паж, замыкавший процессию, нес оружие рыцаря. Ножны меча позвякивали о стальные поножи, а каблуки сапог гулко стучали о каменные ступени. Женщина прижалась к арочному проему, пропуская их вперед. Ее белая рубаха отливала желтизной в свете шипящих факелов.
Симон узнал горничную своей супруги Элиз.
— Госпожа Алаи не спит?
— Еще не ложилась, мой господин. Она послала меня за горячим вином.
Симон чувствовал, что женщина нервничает. Она дрожала, словно птичка, попавшая в когти кота. Он отпустил ее с презрительно безразличным видом и вошел в покои. Волосы жены сверкали в тусклом мерцании свечей. Судя по всему она только что привела их в порядок.
— Я рада наконец-таки видеть вас дома, мой господин, — промолвила жена как всегда сдержанным тоном, склонив гордую голову. Симон, ущипнув ее за подбородок, заглянул ей в лицо. Подернутые поволокой светлые глаза, острый нос, прекрасные щеки, сдержанный рот. Просто прекрасно натренированный дивный сокол, послушно сидящий на его перчатке.