– Хорош! Остынь!
– Убью!
Глеб заломил руку посильнее, и Наташа, еще пару раз дернувшись, вынуждена была угомониться.
Уже приготовившиеся наблюдать развитие драки одногруппники разочарованно вернулись к своим делам.
– Отпусти, – процедила Волкова сквозь зубы.
– Ты успокоилась?
– Отпусти, сказала. Я его не трону. Ты мне плечо вывихнешь.
Глеб разжал руку и отступил назад, готовый дать отпор в случае блефа. Но Наташа в драку больше не лезла. Она поправила форму и, не оборачиваясь, пошла к своей койке.
Преклов уже поднялся с пола и сидел теперь, потирая ушибленную грудь.
– Ты как? Живой? – поинтересовался Глеб.
– Жифой. Фот федь сфолочь бешеная.
…В столовой царило праздничное настроение. Чертовски питательная, несусветно полезная и в равной степени отвратительная пищевая масса сегодня была щедро посыпана изюмом. Вообще Глеб за два года уже свыкся с этой напоминающей по виду творог и липнущей к зубам дрянью, чей вкус варьировался в течение недели от клубничного через апельсиновый к дынному. Больше всего Глеб любил вторник и пятницу, по этим дням давали «апельсин» – оранжевый брикетик, приправленный ядреными синтетическими добавками, которым удавалось почти полностью забивать собственный вкус пищевой массы. «Клубника» с «дыней» этим не могли похвастать, а потому из-под ягодно-бахчевых ароматизаторов пробивался мерзкий привкус рыбьего жира, дрожжей и скисшего молока.
– Ты изюм будешь? – уставился на порцию Глеба подсевший рядом Толян.
– Нет, тебе оставлю.
– Плавда?! – Глаза Преклова вспыхнули неподдельной благодарностью, и он тут же потянулся собирать вожделенные сморщенные виноградины с пищевого брикета.
Глеба всегда поражало жизнелюбие этого парня. Ни выбитые зубы, ни сломанные кости не могли унять тягу Толяна буквально ко всему, что хоть немного способно было подсластить существование в учебном лагере «Зарница». Преклов чрезвычайно быстро оправлялся от любого удара судьбы, каким бы тяжелым тот ни был и как бы часто ни повторялся. А каждая мало-мальски приятная ерунда производила на него такой эффект, что Толя мог дня два кряду пребывать в отличном расположении духа, пока очередной удар не пришибет эту маленькую эйфорию. Вот и сейчас, позабыв о замороженной проштопанной щеке и, как следствие, неконтролируемо текущих по подбородку слюнях, Толян улыбался, сжимая пальцами сладкую коричневую изюмину.
– Неправда, – отрезал Глеб и перехватил загребущую прекловскую ручищу. – Могу сменять на компот…
– Годится! – не раздумывая и не давая соседу договорить, выпалил Толян.
– …и джем, – невозмутимо закончил Глеб, кивнув на маленькую пластиковую баночку, запечатанную сверху фольгой.