– Это правда, – равнодушно пожал плечами Глеб.
– Правда-то правда, – не унимался Преклов, – только вот заслуги летунов в том я не вижу. За них же все автоматика делает. Какая может быть заслуга, если ему под жопу сунули машину, где от системы наведения зависит больше, чем от человека? Он – второстепенная деталь, а не солдат.
– Ну, ты загнул. И какое же отношение имеет сказанное тобою к пилоту транспортника?
Преклов задумался, но, не найдя вразумительного ответа, махнул рукой:
– Да один хрен.
– А танкист, по-твоему, тоже не солдат? – заинтересовался темой Ульрих.
– Почему? Танкист – другое дело. Он, по крайней мере, видит врага. И вообще, танкисты сродни нам, всегда на передовой, в самом горниле, мать его, боя! – Преклов выпятил грудь, воодушевленный собственной речью. – Вот артиллеристы, те да. За них тоже все машина делает. Получили целеуказания, пальнули с двадцати километров, и трава не расти. А туда же. Боги войны, бля. Если уж так рассуждать, то самый, сука, что ни на есть боец – это ракетчик, который первым повернул ключ на старт в две тысячи двенадцатом.
– Будь здесь Крайчек, он бы тебе язык вырвал, – недобро покосилась Волкова.
– Да, – без тени обиды согласился Преклов. – Я буду по нему скучать.
– И я тоже, – вздохнул Демидов.
– И я, – поддержал Ульрих.
– Подберите сопли, – скривился Глеб. – Слушая вас, Крайчек проблевался бы.
– А сам, можно подумать, и не переживаешь, – надул щеки Толян.
– О чем? – лениво поинтересовалась Волкова. – Боишься, что на тебя командиров не хватит?
Преклов насупился еще сильнее, но разродиться гневной тирадой помешал голос из динамика:
– Если кто успел отстегнуть жопу от кресла, салажня, пристегните обратно, да покрепче. Мы идем на посадку.
– Три часа сорок шесть минут. – Глеб остановил таймер и кивком головы выразил Волковой свое почтение за точность расчетов.
Вибрация фюзеляжа снова усилилась. Холодная синева в крохотных иллюминаторах сменилась белой пеленой, превратившейся скоро в удаляющиеся кучевые облака. Совет относительно пристегивания задницы к креслу оказался отнюдь не лишним. Тряска началась такая, что Глебу пришлось напрячься, дабы унять выстукиваемую зубами дробь.
Мощный толчок снизу возвестил наконец о приземлении. Хотя поначалу его вполне можно было принять за падение. Рвущаяся обшивка и вихрь пламени в тот момент точно никого бы не удивили.
– Сволочь! – прошипел Толян, нащупывая пряжку страховочного ремня подрагивающими пальцами.
– Все, дармоеды, отдых кончился! Живо шмотье в зубы и строиться! – демонстрируя завидную слаженность, орали два сержанта, перекрикивая шум открывающегося десантного люка.