Я поднимаю глаза на Барб. Она испуганно смотрит на меня. Вероятно, все это я говорил вслух. В студии теперь тишина, такая же тишина, как в тех горах, где находится этот человек, где он сейчас себя убивает.
— Его зовут Биллингс. Стивен Биллингс. Сэр Стивен Биллингс, — говорю я.
У Барб такой вид, будто ей влепили пощечину. Ее рот открывается и закрывается, но слова из него не идут.
— А вот еще, — говорю я. И на этот раз я выпаливаю все сразу. — Эта маленькая девочка, которая пропала…
— Нет, — произносит Барб медленно, будто видит страшный сон, который невозможно остановить. И она права — ничто не может остановить происходящее. Это уже происходит, и происходит на самом деле. И как только это начало происходить, это уже произошло.
— Она мертва. Ее убил мужчина. Артур Пенруди. Его адрес: Лондон, район Некингер, Пилмер-Хаус, тридцать восемь. Она все еще там. Он все еще там.
Я вижу этого Пенруди в его крохотной лачуге. Трещины на стеклах окон и шторы, не раскрывавшиеся годами. Грязный, мерзкий человек. В его голове какая-то гребаная неразбериха, как яичница-болтунья, какая-то мешанина из снов и реальности, разницы между которыми он не видит. Сейчас он сидит и смотрит телевизор, но не эту программу, где ММ говорит всем, что он убил маленькую девочку. Но даже если бы он и смотрел сейчас шоу Барб, то все равно бы этого не заметил, потому что его мозг — это каша и какие-то постоянные крики, от которых он страдает с тех пор, как его еще совсем ребенком изнасиловал мужчина вскоре после большой войны, той самой войны, на которой Джексон проломил лопатой череп Эмилю.
— Ты — дешевый ублюдок. — Это мне говорит Барб, причем очень злобно.
В зале раздаются такие же злобные крики. Барб вскакивает со своего кресла. Она срывает с себя микрофон и всякие электронные штуки, которые вешают на телеведущих, и швыряет все это на пол, а потом быстро уходит. А за ярким светом софитов шум становится все громче. Я слышу злобные крики мужчин. Я слышу грохот отодвигаемых стульев и топот ног. Тот самый сотрудник телестудии, который хлопал в ладоши, стоя за камерами, взбегает на сцену и пытается всех успокоить, прося зрителей оставаться на своих местах и не паниковать. Он говорит, что трансляция программы прервана и что все в порядке. Но к сцене приближаются какие-то здоровенные мужики — у них явно нехорошие намерения по отношению к бедному старому ММ. Он сказал им правду, и теперь именно за это они собираются отбить к черту его гребаную голову.
Я встаю и вижу рядом с собой Дэвлина Уильямса. Он обнимает меня за плечи и тянет в сторону от этих медленно приближающихся озверевших ребят.