Взрыв выбрасывает меня через дыру в стене, за мгновение до этого образовавшуюся на месте окна. Я лечу как ракета — огонь выталкивает меня прямо в небо.
Вот оно снова. Я снова вылетаю, к черту, из окна. И я снова теряю сознание до того, как падаю на землю. Последнее, что я слышу, — это звук падающих на мостовую осколков стекла и эхо взрыва.
Я даже не успел поправиться после того, как прошлый раз вылетел из окна. Порезы поверх порезов. Ожоги поверх порезов. Сломанные кости, которые, наверное, уже были сломаны.
Могу поспорить, вы не ожидали, что я оклемаюсь на этот раз? Я вроде той кошки, понятно? Те самые чертовы девять жизней, понятно? Еще один взрыв, еще одно падение, еще одна пуля, а я все возвращаюсь. Я остаюсь в живых после всего. Я всегда снова всплываю на поверхность, как пробка, скачущая в огромном грязном океане.
Однако, чтобы прийти в себя после этого падения, понадобилось много времени. Быть взорванным к чертовой матери настоящей бомбой — это вам не хухры-мухры! Поэтому провалялся я в больнице очень даже долго. Я был подключен ко всем этим дурацким аппаратам, а вокруг меня постоянно суетились медсестры, и доктора смотрели на меня через специальные очки.
Большую часть времени я был без сознания или в полубредовом состоянии из-за всех этих обезболивающих, а питание мне вливали через трубочку, один конец которой был вставлен в вену, а другой уходил в пластиковый мешок, висевший на специальном шесте возле кровати. Все эти аппараты постоянно пикали, а доктора и медсестры казались мне такими же привидениями, плавали в несчастной треснувшей башке бедного старины Дженсена, вытворяя там сумасшедшие вещи и сбивая меня с толку. Иногда, например, мне казалось, что я вижу какого-то мужика в белом халате и очках, который нагибается надо мной с озабоченным видом. А потом он вдруг превращается в Клэр, будто она стоит прямо над моей головой, а я пялюсь ей под юбку и с удовольствием рассматриваю ее милые трусики и то, что под ними, — вроде моего личного «Порно Диско». Вдруг я вижу Мыскина или Брока, при этом никакого удовольствия не испытываю. Иногда я подолгу наблюдаю за головой Рега, которая все крутится и крутится, будто летает в открытом космосе, и из ее разорванной шеи бьют крошечные фонтанчики крови, заливая все вокруг. Сцена с головой Рега останавливается и повторяется снова, будто транслируется с закольцованной кинопленки. А вот это уже голова не Рега, а Клэр. И я начинаю непрерывно стонать, но пошевелиться не могу. Мое лицо заливает кровью, в глаза попадают крошечные кусочки человеческой плоти — кусочки Рега и кусочки Клэр; от моей щеки отскакивают обрывки кожи шеи Рега или глазное яблоко Клэр — мягкое и хлюпающее, влажное и жуткое. В общем, хочу сказать, все это похоже на самые ужасные, самые жуткие фильмы ужасов. Мне опять снится тот сон о Мыскине… Тот самый, где он жрет угрей живьем, а между его отвратительными зубами торчат ошметки рыбьих внутренностей… Потом он уже ест не рыбу, а голову Рега, а гребаный Брок стоит рядом с ним, согнувшись в поклоне, как настоящий официант, и подает голову Рега на серебряном блюде с салатом и приправой. Жуткая зажаренная голова Рега и ухмыляющийся, пускающий жадные слюни Мыскин с ножом и вилкой в руках, собирающийся отрезать от нее кусочек. И я стою тут же рядом, и от всего этого меня тошнит, и я вот-вот заблюю Мыскину весь его шикарно сервированный стол. И этот мерзкий сон с головой Рега повторяется снова и снова.