Он внезапно расхохотался, сотрясаясь всем телом.
— Верю вам, потому что представляю, каково это.
— Но вы не побоялись подставить себя под удар. — Она сразу ожила, почувствовав, что он сбросил напряжение. — Вы пришли сюда и объяснились мне в любви, то есть отважились поставить на кон свое самолюбие, свою гордость.
— Потому что, милая моя Перси, я понял, что у меня одна задача в жизни: лелеять вас, защищать и любить, и если для этого надо сложить к вашим ногам мое сердце, мою гордость и честь — я так и поступлю.
— Элис… — Голос ее прервался, и глаза наполнились слезами. — Как замечательно!
— Не плачьте, возлюбленная, я еще не огласил ваши обязанности. Вы обречены всю жизнь ставить передо мною цель, заставлять меня улыбаться и возрождать во мне веру в то, что этот мир хорош.
— Обещаю не препятствовать вашей авантюрной натуре. — Она сглотнула комок в горле. — Я никогда не закрою окно, не заставлю вас снова лазать в одиночестве по плющу, никогда не велю вам сидеть дома под защитой надежных стен. Но вы всегда будете брать меня с собой, правда?
— Обещаю, — заверил Элис. — Вы хотите венчаться одновременно с Эвелин?
— Не знаю. Еще пять минут назад я не знала, что выхожу замуж! А что?
— Дело в том, что она обвенчается только месяца через три, а мне хочется затащить вас в постель, как только найду подходящее ложе, но на этот раз я дам себе волю и не буду осторожничать.
— Осторожничать? Вы имеете в виду детей. — Она до сих пор старалась не думать о младенцах — ведь ей не пришлось бы рожать, решись она стать старой девой. Но теперь у нее будут дети — Элиса. — Я тоже не хочу осторожничать. Мы известим всех, что Эвелин вольна сама выбирать день своей свадьбы, но мы поженимся как можно скорее, если вы желаете.
— Желаю. — Элис подхватил ее на руки. — Итак, где постель?
— Наверху. — Перси, стараясь не хихикать, затаила дыхание и позволила внести себя наверх.
Элис открыл дверь плечом и опустил Перси на ложе.
— Весьма романтично, милорд.
— Надо заполнять пробелы в написанном нами романе, — Проговорил Элис, присаживаясь на край кровати и стягивая сапоги. Он повернулся к ней спиной, сбрасывая жилет с плеч. — Я не буду спешить, Перси, не волнуйтесь. Тогда, у пруда, мне следовало быть нежнее и внимательнее.
— Я так долго ждала вашей любви. — Она опустилась на колени, чтобы развязать его шейный платок и расстегнуть пуговицы рубашки. — Может, мы вначале поспешим, а после не будем торопиться, как вы думаете?
— Мне не до дразнилок, я не обижу вас, — пообещал он, стягивая рубашку.
Перси дотянулась до него ладонями и погладила по коже, слегка прочесывая ноготками курчавую темную поросль на его груди. Она видела, как растет его напряжение, когда она ведет пальцами по соскам; она слышала, как он глубоко вдохнул, когда ее пальцы подлезли за пояс брюк и обняли его плоть. Она на мгновение прикрыла глаза, впитывая наслаждение, взметнувшееся в ней мошной волны.