В Средние века победителям рыцарских турниров дамы отдавали руку и сердце. Современных же женщин глупыми, безмозглыми выходками уже не очень-то и впечатлишь, но все же Волкогоновой захотелось хоть как-то поддержать Калачникова, хотя бы чуть-чуть приподнять ему настроение, показать, что она на его стороне. Марина долго не знала, как конкретно это сделать, пока на одном из светофоров Петр едва не врезался в багажник остановившейся перед ним машины.
– Вы думаете, в ней сидит ваш продюсер? – поинтересовалась она, кивая вперед.
Калачников, еще секунду назад представлявший собой комок нервов, гранату с выдернутой чекой, громко засмеялся и наконец-таки немного расслабился.
– Чертов выскочка! – ругнулся он. – Я его просто не переношу!
– А он вас?
– Это единственное, что нас роднит…
И хотя после этого Петр и Марина опять не разговаривали, их молчание было уже совсем другим – дружелюбным, что ли, и вполне комфортным.
На углу громадного, днем серого, а сейчас темного дома Волкогоновой Калачников притормозил. Именно здесь он всегда встречал ее и именно сюда привозил после своих танцевальных репетиций.
– Уже поздно, идти домой мне будет некомфортно, – сказала она. – Пожалуйста, подвезите меня к подъезду.
– Не вопрос. Только знать бы к какому… – пошутил Калачников.
– Сверните во вторую арку, а потом направо и до конца здания.
Он в точности выполнил все ее указания. Когда «мерседес» остановился, Волкогонова попрощалась и открыла дверь.
– Марина! – вдруг окликнул ее Петр.
– Что? – повернулась она, уже ступив одной ногой на тротуар.
– Можно, я ненадолго загляну к вам? – попросил Калачников. – Буквально на пять минут. Что-то я не в своей тарелке, а вы действуете на меня успокаивающе.
Волкогонова замерла, что-то обдумывая, но потом все же улыбнулась:
– Хорошо, пойдемте…
На доисторическом, жестко лязгнувшем металлической дверью лифте они поднялись на третий этаж. Как и ожидал Калачников, в этих старых, в стиле советского ампира домах были очень высокие потолки. Чтобы сменить перегоревшую лампочку, здесь недостаточно было стула, а требовалась стремянка. Неожиданным для Петра оказалось лишь то, что, когда они зашли в квартиру Волкогоновой, он увидел, что свет в прихожей и в просматривавшейся дальше гостиной был включен. Но вскоре все прояснилось: на звук их голосов откуда-то из глубины появилась невысокая, полненькая, круглолицая девушка в джинсах и мешковатом, вручную связанном свитере – по виду студентка.
– Как дела? – спросила у нее Волкогонова, сбрасывая туфли и босиком проходя в гостиную, а оттуда еще куда-то.