– Студент сбежал от вас?
– Нет, я сама от него избавилась, – сказала она и без паузы спросила: – Хотите чаю?
– Было бы неплохо…
Хозяйка квартиры опять вышла из гостиной. Пока она отсутствовала, Калачников думал о том, что надо обладать завидной целеустремленностью, чтобы родить ребенка в студенческие годы и не бросить институт, а потом, воспитывая мальчишку одной, взяться за диссертацию. Но и без знания таких подробностей личной жизни Волкогоновой Петр уже успел убедиться, что упрямства ей не занимать.
Появилась Марина с пузатым фарфоровым чайником в руках, на боку которого болтались две ярко-желтые этикетки от заварных пакетиков. Она достала из серванта вазочку с конфетами и чашки, но пока не стала их наполнять, давая возможность чаю как следует настояться. Так как Калачников устроился на диване, она села сбоку от него в кресло.
– Сколько вашему сыну лет? – поинтересовался Петр.
– Пять.
– Илья – это в честь кого-то?
– В честь деда.
– А ваши родители вам помогают?
– Они умерли… Давно… – без особых эмоций ответила Волкогонова.
Но Калачников все же нахмурился, выдержал приличествующую паузу и задал очередной вопрос:
– Няня обходится дорого?
– Не дешево. Впрочем, все относительно. Теперь, когда вы меня наняли, я могу себе это позволить.
– Хотите, я прибавлю вам зарплату?
– С чего это?! – не удержалась от улыбки Марина. – Вы сегодня вообще какой-то странный… ну, не такой, как обычно. Вначале попытались оградить меня от вашего продюсера, теперь предлагаете деньги.
– Мне было бы очень жаль, если бы вы попали в сети этого мерзавца, – поморщившись, заметил Калачников. – Ничего, кроме гадостей другим людям, Дурманов делать не умеет, его лучше сторониться. И вообще мне вдруг захотелось избавить вас от многих жизненных невзгод.
Признание было довольно откровенным, и, чтобы замять возникшую неловкость, Волкогонова поднялась и потянулась за чайником, но Петр перехватил ее руку и притянул к себе. Она упиралась совсем не сильно и совсем не долго – секунды три, а потом покорно опустилась рядом с Калачниковым. И так же покорно она восприняла то, что он начал ее раздевать, целуя в губы, в шею, потом в грудь, в живот.
Тело у Волкогоновой оказалось таким, каким его и представлял Калачников: смуглым, худым, мускулистым, но, к счастью, не костлявым. Казалось, в нем нет ни капли жира, и было просто удивительно, откуда могли взяться эти две большие, нежные округлости спереди?! Марина на секунду привстала с дивана, чтобы перебросить на кресло их одежду, и Петр увидел над ее не менее нежными ягодицами две кокетливые ямочки, словно на щеках, отчего он так воспылал страстью, что почти сразу кончил и стыдливо улизнул в ванную. Но когда он вернулся, инициативу перехватила Марина.