Они ехали мимо хозяйственных построек, и Джоанна отмечала, что они, судя по виду, возведены здесь вовсе не для красоты. Тут и там она видела загоны для животных, огороженные заборами из поперечных досок; повсюду была обильная черная грязь. Вдалеке залаяла собака или, может, даже две. Впереди показалась развилка, и тут Джоанна увидела дом. Он также был белым, но с серыми ставнями, а три кирпичные трубы на крыше от дождя и ветра стали грязно-розовыми. Широкий, приземистый, дом по форме напоминал лежавшую на земле букву Н, однако не подавлял двоими размерами. На большом крыльце стояли добротные деревянные кресла-качалки, благодаря им казалось, будто обитатели дома частенько здесь отдыхают. Ящики на окнах были выкрашены в дерзкий ярко-красный цвет, из них выглядывали анютины глазки и пышные кустики бальзамина. Несмотря на жару и зной, они буйно цвели и выглядели очень ухоженными.
Джоанна вышла из машины и осмотрелась. Все вокруг было и вправду похоже на настоящее ранчо.
—Неплохое местечко.
—Мне здесь нравится, — в тон ей отозвался Сэм.
Она согласилась с ним, на мгновение улыбнувшись, и тут же спрятала улыбку.
—Должно быть, отсюда неудобно добираться до города?
—У меня есть жилье в Лос-Анджелесе. — Он говорил об этом так, словно речь шла о каком-нибудь чулане. — После того как закончишь работать над фильмом, ничто не может быть лучше, чем вернуться сюда и на некоторое время окопаться. Еще до того, как я подсел на актерское мастерство, мне хотелось уехать на Запад и работать на ранчо. — Сэм взял ее за руку, и они вместе поднялись на крыльцо. Две деревянные ступеньки жалобно скрипнули, и Джоанну это почему-то тронуло за душу. — Мне повезло, что я могу заниматься и тем и другим.
Она взглянула на анютины глазки, заносчивые, словно в «Алисе в Стране чудес».
—А у вас тут есть животные?
—Лошади. — Он не запирал дверь. Эта привычка осталась у него с детства. — Я купил этот участок около трех лет назад. Сумел убедить моего бухгалтера в том, что так можно будет платить меньше налогов. Это его успокоило.
Полы из лиственных пород деревьев были до блеска натерты и устланы связанными крючком ковриками неярких, приглушенных цветов. На невысоком столике у входа был расставлен набор оловянной посуды: миски, ложки, кружки и даже зубчатый подсвечник. В окна робко заглядывали ранние сумерки.
В доме все было пронизано ощущением покоя и надежности. Джоанна никогда не стала бы говорить об этом вслух, но она была глубоко убеждена, что у каждого дома свое лицо. Свой домик она выбрала, потому что в нем ей было тепло и уютно, а отцовский дом покинула, оттого что он был пропитан атмосферой собственничества и непорядочности.