Меня пусть карает, если это необходимо. Но тоже — чуть позже, когда я буду уверен, что Наргиз справится в одиночку.
Ну, вроде пора идти.
Я проверил оружие. Дослал патрон в патронник, чтобы не терять время в бою.
— Куда ты собрался? — Наргиз принесла мне чай из ромашки, следит за моим здоровьем.
— Будешь много спрашивать — отправлю обратно на корабль, — неудачно пошутил я.
Она замолчала.
Наргиз вообще никогда не обижалась и не предъявляла претензий. Она просто освобождала от себя место действия.
— Не обижайся, малышка. — Я обнял ее двумя руками и поцеловал в пахнущую детским мылом и свежестью макушку. Она вздохнула, обнимая меня.
Обычно в такой ситуации она негромко, но радостно смеется.
— Потерпи чуть-чуть, — прошу я ее. — Еще денек-другой — и мы уедем куда-нибудь в глушь. Там будем жить одни.
— Долго терпеть? — с надеждой спрашивает моя жена.
— Две-три недели. Потом получим паспорта и уедем насовсем. В ту страну, какая тебе понравится. И я больше не буду уходить из дома без объяснений.
Вот теперь Наргиз рассмеялась, как обычно. Негромко и радостно.
Однако быстро умолкла.
Я забрал ее от Береславских вчера ночью. Ясно было, что Джама не успокоится. А убивать его мне все-таки не хотелось. Нельзя начинать новую жизнь с убийства братана, даже если он бешеный мент.
— Пока меня не будет — носа на улицу не высовывай, — приказал я малышке. — День, два — неважно.
В ее глазах — невысказанный вопрос: «А если неделя?» Или что-то вроде того.
— Если очень долго не будет — позвонишь Береславскому. Он поможет.
В глазах Наргиз появились слезы.
— Я не хочу звонить Береславскому.
— Что он тебе плохого сделал? — пытаюсь отвлечь ее от печальных мыслей.
— Ничего. Но он мне не муж.
— Еще б не хватало, — ухмыльнулся я. Он, конечно, хороший партнер, но только бы попробовал к ней прикоснуться. — Я обязательно вернусь, — сказал я, приняв непростое решение.
Если надо будет выбрать между жизнью и выполнением своей задачи, я выберу жизнь. Хотя совсем недавно я в ней не особо нуждался.
Вот что делают с большими мужиками маленькие девушки.
— Мы будем ждать, — сказала она.
Я сначала не понял.
— Кто — мы?
— Не знаю пока, — улыбнулась моя жена. — Мне кажется — девочка.
Я взял ее аккуратно причесанную головку в свои руки и прижался губами к ее щеке.
— Не сомневайся. Я вернусь обязательно. — И вышел в коридор, потому что боялся расплакаться при ней.
Потом шел по улице, сначала ничего не видя вокруг.
Лишь через некоторое время пришел в себя.
Мелькнула даже мысль отказаться от дальнейших встреч с друзьями детства. То, что сказала мне Наргиз, было несравнимо важнее. Амир с Полеем были из старой, поганой, просранной жизни. Наргиз — из новой и прекрасной. И еще третья жизнь должна была появиться.