— Принято, — горячо заверил Сергей Дмитриевич. — А вы не будете привлекать других виноторговцев, кроме Веруни.
— Принято, — чуть не хором повторили за ним первоначальные акционеры.
Тем временем начали обсуждать будущее художественное убранство.
— Наталья, сгоняй, пожалуйста, за картинками, — попросил он жену.
Сегодня им еще предстояло забирать выставку из бизнес-центра на Знаменке, так что было вполне разумным не везти все работы в галерею, в Измайлово, а сразу отобрать из них необходимые для корабля.
— А ты список приготовил? — спросила жена. Ей вовсе не хотелось менять теплую кают-компанию — и просто компанию — на стылые московские пробки.
— Вот он. — Береславский достал из бездонных карманов вчетверо сложенный листок.
— И я одна там буду таскать? — попыталась пристыдить мужа Наталья, втайне понимая тщетность попытки.
— Не будешь, — заверил заботливый муж. — Я договорился с начальником охраны. — Он передал жене визитку. — Тот запустит мультивэн внутрь и даст ребят на переноску. Здесь поможем выгрузить.
— Лично поможешь? — Последнее слово Наталья хотела оставить за собой.
— Посмотрим, — ловко уклонился от ответа профессор.
— Не поняла, — дочитав переданный мужем листок, вдруг явно разозлилась Береславская.
— Что именно? — теперь не понял муж.
— Почему здесь только Оглоблин и Никита? Ты что, Диму Шевцова сюда вешать не собираешься?
— А что, Диму берут в Третьяковку? — вопросом ответил Береславский.
— А что, Никиту берут в Третьяковку? — Отсутствие в списке ее любимчика задело тонкие культурологические струны в душе Натальи.
— Кто арт-директор галереи — я или ты? — поставил вопрос ребром профессор.
И, возможно, зря поставил.
— Ты, — согласилась жена. — Ты вообще лучший в мире отборщик картин. Вот сам езжай на Знаменку и отбирай.
— Хорошо, давай включим Диму, — сменил гнев на милость муж.
Наталья допила кофе и поехала за картинами. Откладывать действительно было глупо.
Тем временем пришли еще гости. Сначала — Вась Васич Соколов. Вообще-то полноправный участник консорциума — джаз-арт-кораблик был ассоциированным членом его флотилии. Но ему и так были бы рады, поскольку дружили с ним все.
Потом — Береславская-младшая. Она же принесла и первый заказ: вечеринку их немаленькой дворовой компании. Обещала полный порядок и попросила не давать скидок. Платил за все их же локальный буржуин, обожавший пари, которые частенько проигрывал. По мнению Лариски, его следовало учить на малых примерах. Папа-Береславский тихо подозревал, что у дочки с юным буржуином роман, и теперь она готовит его к ответственной семейной жизни. Профессор не возражал ни против методов, ни против парня — тот вырос на его глазах и, за исключением терпимых недостатков, имел хорошую сердцевину. В смысле — доброе сердце.