— Все в порядке, — сказала сообразительная консьержка.
Пенсионер, недоверчиво озираясь, прошел мимо них, поводком втягивая за собой песика, с интересом обнюхивавшего уже невидимые следы Джаминой крови.
— Они на «Жигулях» уехали, — шепнула Джаме тетка, несмотря на испуг, успевавшая посматривать и в свой телевизор.
— Частника поймали? — спросил Джама.
— Нет, на своей.
— Как убрать видео, знаете? — задал капитан следующий вопрос.
— Никак, — ответила консьержка. — Через неделю само умрет. Если не заказать запись. У нас договор с информационным агентством.
— Это будет лучший вариант, — сказал Джама. — Чтобы само умерло. И для вас, и для меня.
— Согласна, — серьезно кивнула тетка.
— А можно посмотреть номер машины, на которой они уехали? — спросил капитан. — Но чтоб агентство не беспокоить.
— Можно, — сказала тетка. — Часовую запись я могу смотреть сама.
— А переписать?
— Не могу, — развела руками консьержка.
Джама залез к ней в сторожку и внимательно просмотрел запись. Сначала — позорную сцену задержания. Крепко она ему врезала. Не по-детски, во всех смыслах.
Потом — картинку с их отъездом на белой «Ладе Приоре».
Чуть стало легче, когда убедился, что все-таки его не ребенок прибил. Девчонка была субтильной, но явно половозрелой.
И все равно — чертовски обидно.
А самое главное, что просто рвало мозг наизнанку, было уже неоднократно передуманное: почему и теперь подлый убийца Краснов не грохнул своего опаснейшего преследователя, тем более — имея бесшумное оружие? Да, на записи видно: девчонка отталкивала его руку с пистолетом. Но Грязному ли не справиться с мелкой? Значит, не так уж и хотел он Джаминой смерти?
И еще одна загадка.
Грязный ненавидел весь мир. А тут — прикрыл собой непонятно откуда взявшуюся девку.
Чудны дела твои, Господи.
В таком полуразобранном виде Джама поехал на «Киевскую». Пока дошел от метро до Дорогомиловской — дважды спросили документы.
Его и охранник бизнес-центра долго не хотел пускать — заплывший глаз делал свое дело. А телефон Марии был занят.
Когда наконец дозвонился — пропустили.
Далее — зеркально повторилась сцена двухнедельной давности.
Только теперь на диванчике возлежал Джама, а Машка распахивала окно, расстегивала ему ворот и терла мочки ушей. На этом ее познания в деле оказания скорой медицинской помощи, к несчастью, заканчивались.
— Как тебе помочь? — чуть не плача, спрашивала Ежкова.
— Посиди со мной, пожалуйста, — слабым голосом попросил пораженный в голову герой. Пораженный в голову — опять-таки, во всех смыслах.
Машка, утопая в жалости, присела рядом с ним на диванчик.