В комнату влетел голубь – этот момент все присутствующие запомнят и пронесут через все свои состоянья, через время, через темноту и свет.
«Как, странно, что птица влетела не через окно», – подумалось Сатанинскому. И вправду, он так нежно впорхнул через открытые двери, что вели в утопию темных коридоров, за которыми пряталась та самая сумасшедшая лестница и еще более лиловелось яблоко, показывая свой необычный блеск. Послышались уместные в их моменте шаги, и влетевшая птица необъяснимо исчезла.
«Вы готовы увидеть того, от кого вы теперь зависите?», – обернувшись к участнику дневного процесса, дьявол необычно потряс кистью руки, словно скидывал возможное отрицание действия, и тот еще более застыл, выражая свое сиюминутное желание.
«Нельзя сказать происходящему стоп?», – поинтересовался испуганный Господин Манжет.
«Нельзя, ибо вы сами заплатили за это шоу», – промолвил Сатанинский, с ласковой улыбкой встречая вошедшего гостя.
«Ну, вот тот самый свидетель от Бога. Вы даже не представляете, перед кем я встал на колени, и из чьих рук я испил вино, чтобы „Он“ вошел сейчас в эту мрачную для его морали компанию. Шуга, я прошу вас быть здесь, как дома. Обратите внимание на этого пациента. Он окончательно болен, ему нужна ваша помощь», – обратился Сатанинский к Сахарному человеку, глядя в его каменное лицо, не отпускал связи.
«Вы хотите, чтобы я за него помолился?», – Шуга насмешливо перебил, закладывая руку под пиджак.
«Шуга, вы меня отвлекаете, я говорил, нашему пациенту, что коллекционирую жесты!», – внезапно вскричал Сатанинский и ближе примкнул к руке Сахарного.
«Я рассказал ему, что был такой парень на банкете в Монреале, расстегнул пиджак и произнес: „Это просто катастрофа“, так и разбился он ровно через сорок дней, как Бог головой об свое собственное царство! Давайте присядем же, я ждал это великое обстоятельство, я хотел его больше года и для меня это очень много, поверьте, господа. Вот только долго ли мне еще ждать мои красные – красные розы?», – с усмешкой поинтересовался Сатанинский, раскрывая свой черный секретер, полный бумаг и пожелтевших записок.
«Ах, эти рожи-вельможи, эти одинаково зубастые. Скольких я сжег, скольких уничтожил, не оставив ни частицы памяти… Кажется, дождь покажет себя. Недолго ждать осталось».
Господин Сатанинский раскрыл разноцветье оконных стекол и в комнату внеслись волнительные порывы свежего воздуха.
«Капор, брысь, не подглядывай, разбойник!», – обратился Февраль к затаившемуся псу, что кряхтел за русской печью и, сдвинув камень своего особенного перстня, что-то сладко слизнул, занося в привкусы оттенки неизвестного.