Она кивнула в ответ. Что и говорить, она уже знала, чем закончится разговор сына и отца. Поэтому решила для себя, что должна сейчас сказать нечто важное:
– Чтобы ни произошло, ты должен знать, что я безгранично тебя уважаю. Ты хороший человек.
Наверное, не самые лучшие слова, но она не знала, что сказать еще. Ведь кроме уважения она больше ничего к нему не испытывала.
Глория направилась к себе, посильней завязав полы халата. Левит долго смотрел на нее, пытаясь понять, что такого произошло между ней и его сыном. В том, что он натворил что-то по отношению к ней, Леонид даже не сомневался.
Антон сидел на диване, вальяжно откинувшись на подушки. Когда отец вошел в кабинет, он лишь усмехнулся:
– Ну, давай, читай мне наставления. Ты же за этим позвал меня?
Леонид скрипнул зубами, но промолчал. Он пересек комнату, остановился у стола и поставил бутылку на край. Среди стопок бумаг он нашел листок, который тотчас показал сыну:
– Что это? Объяснись.
Антон даже не понял, о чем говорит отец. Поднявшись с подушек и поправив на лице очки, он заглянул в текст письма. В первые секунды Антон не поверил своим глазам. Куда-то подевались небрежность и вальяжность. Руки задрожали, выдавая волнение.
– Отец, я все объясню. Это всего лишь маленькое недоразумение, которое я быстро улажу.
Левит взревел:
– Недоразумение? Ты проиграл сорок тысяч. И где, потрудись объяснить, ты найдешь такие деньги? Возьмешь из моего кармана?
– Я отыграюсь.
Леонид смотрел на него словно громом пораженный. Сын открыто заявлял, что играет в азартные игры. При этом в его глазах не было и тени раскаянья и сожаления. Ему вообще было наплевать.
Леонид скрестил руки на груди. С высоты своего роста он с презрением оглядел сына и, сдерживая гнев, прошипел:
– Ты должен решить проблему этим же вечером. Не знаю, как ты это сделаешь, но отыграешься. Своих денег я тебе не дам.
Антон сложил листок вдвое и убрал в карман. Презрение отца сильно задевало его. Хотелось причинить ему ту же боль, что и он. Заставить страдать.
Сын с трудом поднялся с дивана и небрежным тоном, как бы между прочим, произнес:
– Я знаю, что тебя гложут мысли о том, что между мной и твоей любовницей. Так вот, знай, она продажная от кончиков ногтей до туфель. Она не верна тебе.
Это был удар ниже пояса. Леонид сжал кулаки и заорал что было сил:
– Убирайся прочь!
Мужчина схватил статуэтку со столика и запустил ею вслед убегающему сыночку. Она пролетела несколько метров, ударилась о стену и разлетелась на тысячу осколков. Следующая угодила в уже закрывающуюся дверь.
Несколько минут Леонид стоял посреди кабинета, не шелохнувшись. Пока в дверь робко не постучали. Это был Гордей.