Снял замок, осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл дверцу и, проскользнув внутрь, закрыл за собой. Просунув руки сквозь прутья решетки, закрыл замок на два оборота.
Снизу по-прежнему доносился только вой собаки.
Михаил Федосович вскарабкался по вертикальной железной лестнице и откинул люк, ведущий на чердак. Сверху неожиданно ударил свет и полковник, не мешкая, одним рывком вбросил тренированное тело в люк.
Плавно закрыв люк, Багров огляделся: прямо образцово-показательный чердак – тепло, сухо, чисто, все освещено. Он мягко, как кот, побежал по широкой доске, ведущей к дальнему смотровому окну.
Спустя минуту полковник спускался по пожарной лестнице, и массивная фигура гэбэшника прекрасно читалась на фоне кирпичной стены здания.
Добравшись до последней перекладины, Багров повис на руках, глянул вниз. Убедившись, что до земли не более трех метров, разжал руки.
Приземлился мягко, между стеной и асфальтированной дорожкой строители оставили полутораметровый клочок земли, поэтому Михаил Федосович даже не ушибся.
Возле автобусной остановки полковник увидел уличную торговку и купил пачку дешевых сигарет.
– Без сдачи.
На ходу зубами разорвал целлофановую упаковку. Зажигалку Багров на всякий случай таскал с собой всегда и теперь, прикуривая, порадовался, что никто не пялится на его дрожащие пальцы. Сделав несколько глубоких затяжек, Михаил Федосович сунул руки в карманы и двинулся по тротуару, не соображая, куда и зачем идет. Словно сверху опустился огромный ватный колокол, закрывший от полковника весь большой мир людей с его событиями, красками, звуками, радостями и горем.
Потом Багров ощутил жжение на губах и выплюнул окурок. И сразу, будто кто-то невидимый подключил полковника к реальной жизни: в сознание вернулись огни витрин, свет фар, рев моторов, голоса и холод, весенний холод вечерних улиц.
В это самое мгновение Валерка увидел Платиновую девушку, сидящую в кресле. Но не испытал ни радости ни огорчения. Ничего, кроме желания понять – что произошло в квартире Алены, голос которой ассоциируется у него с Аней Бельчиковой. И в которую Писюн глупо, по-мальчишески, по уши влюбился.
Ритмичные удары в дверь и хриплый вой красноречиво свидетельствовали, что Тайсон, запертый в спальне, верен избранной тактике – он разгонялся и бил грудью и лапами в дверь. Эффект от действий бульмастифа был налицо: хлипкие шурупы дверного замка наполовину вылезли, и вопрос обретения свободы свирепым псом похоже решен.