Сета не оставляла мысль, что всего за несколько ночей, что он провел, борясь с навалившейся на него болезнью, в городе что-то неуловимо изменилось. Словно, в вечно холодном воздухе Хада появился новый запах, от которого у всех закружилась голова, и появилось желание изменить свою жизнь, даже если для этого пришлось бы расстаться с самой жизнью...
Давление тюремной ауры то нарастало, то слабело, и Сет уже подумывал о том, чтобы сделать еще пару глотков целебного вина, когда вошедший в кабинет демон-надзиратель громко произнес:
- Осужденная доставлена!
Сет с любопытством посмотрел на входившую в кабинет демоницу. Первое, что бросалось в глаза, были длинные волосы, обрамлявшие бледное, худое лицо, на котором огнем сверкали черные глаза. Широкая и грязная одежда, казалась с чужого плеча или выданной в тюрьме арестантской формой но, присмотревшись, Сет пришел к выводу, что демоница, скорее всего, просто похудела за несколько ночей, проведенных в этих жутких условиях.
Она спокойно шла к Сету, ничем не выдавая мыслей и обуревавших ее чувств. Сет молча разглядывал Гибеллину, которая в свою очередь внимательно смотрела на него. Она казалась равнодушной, но опытным взглядом Сет разглядел едва заметные признаки волнения, затаившуюся в глубине ее больших глаз тревогу.
Он знаком предложил ей садиться в кресло, но она продолжала стоять, словно ожидая не простого кивка, а вежливого приглашения. Мысленно пожав плечами, Сет негромко сказал:
- Доброй ночи, сударыня. Прошу вас, присаживайтесь.
Не отводя взгляда, Гибеллина произнесла:
- Я вас знаю.
- Меня многие знают, - усмехнулся Сет, - но это еще не повод разговаривать стоя.
- Что вам нужно? - Гибеллина продолжала стоять, даже не взглянув на предложенное кресло.
Это было необычно. При общении с грешниками Сет придерживался простой тактики - он задает вопросы, а они, со всей возможной поспешностью стараются быстро и полно отвечать на них. Этот разговор с самого начала складывался не так. Впрочем, Сет был опытным следователем, и его не так-то просто было сбить с толку. Пожав (и уже не мысленно) плечами, он сам уселся в одно из кресел, и сказал:
- Если вам удобно стоять, ваше право. А я, с вашего позволения, все же присяду.
Гибеллина взглянула на столик, на котором стояла бутылка вина.
- Налейте мне вина, граф, - она прошла к креслу и, сев в него, добавила, - здесь очень холодно, - помолчав, она добавила, - и тоскливо. Говорят, это вино снимает тоску.
Наполнив бокал, Сет протянул его Гибеллине, и с легкой усмешкой произнес: